Эзрас Асратян - Иван Петрович Павлов 1849 —1936 гг.

Результаты экспериментального изучения функций мозга исследователями XIX в. и сделанные на их основе теоретические выводы должны, бесспорно, рассматриваться как крупный шаг в научном познании мозга. Однако как бы высоко ни было оценено значение этих данных для естествознания, медицины и философии, тем не менее в них отсутствовали ответы па вопросы, которые в конце XIX в. стали главными в физиологических исследованиях: в чем физиологическая сущность работы мозга, каковы закономерности его деятельности, какие элементарные нервные процессы лежат в основе этой деятельности, каковы природа н динамика этих процессов? Говоря иными словами, в этих данных и положениях отсутствовали сведения о «механизмах» деятельности исследуемого органа, о природе и сущности этой деятельности.

Основные приемы экспериментального изучения функции мозга, которыми пользовались исследователи тех времен, оказались несостоятельными для ответа на эти и близкие им вопросы. Методика хирургического удаления отдельных частей или всей коры мозга была хороша лишь для получения фактов, выясняющих роль мозга в организме животных, стоящих на разных уровнях эволюционной лестницы, роль отдельных его участков, а также для составления ориентировочных представлений о функциях высших отделов мозга. Основной же недостаток применявшегося в те времена метода раздражения заключается в том, что опыты ставились на наркотизированных животных с парализованным мозгом, подвергавшимся дополнительно травмирующим воздействиям при его обнажении (разрез кожи и мозговых оболочек, поломка черепных костей, кровоизлияния, охлаждения обнаженного мозга, механические воздействия на него и т. п.). Все это настолько искажало деятельность мозга, сущность и естественную динамику протекающих в нем процессов, что в условиях подобных экспериментов и речи не могло быть о получении достоверных фактов о механизме, природе и закономерностях его нормального функционирования. Тем не менее многие материалистически мыслящие исследователи рассматривали все эти довольно точные экспериментальные факты как новое и наиболее солидное фактическое обоснование того, что мозг является органом психической деятельности. А из этого они делали важный для естествознания и философии вывод: духовная или психическая деятельность есть функция материального органа, высокоорганизованной материи, но отнюдь не проявление какого-то сверхматериального начала или божественной силы.

Но предыстория исследований Павловым физиологии большого мозга не исчерпывается одними только экспериментальными исследованиями его функций. Важную роль в этом играли общие достижения физиологии, в первую очередь, разумеется, физиологии низших отделов центральной нервной системы и органов чувств, а также достижения в сопредельных областях знаний о мозге — в клинической невропатологии, в психиатрии и в морфологии мозга, сделанные учеными XVIII и XIX вв.

Авторитет физиологии, этой молодой бурно развивающейся науки, стал особенно высок в XIX в. благодаря выдающимся достижениям славной плеяды ученых — Клода Бернара, И. Мюллера, Дюбуа Раймона, Г. Гельмгольца, К. Людвига, Э. Марея, Р. Гейденгайна, И. М. Сеченова, Н. Е. Введенского, И. П. Павлова, Миславского, Данилевского и др.

Их работы по изучению органов и систем кровообращения, дыхания, выделения, пищеварения, физиологии двигательной системы, общей нейрофизиологии, физиологии низших отделов центральной нервной системы и органов чувств сделали физиологию одной из ведущих биологических и медицинских дисциплин.

Здесь будут рассмотрены достижения лишь тех разделов физиологии, которые имеют прямое отношение к интересующему нас вопросу.

Еще на пороге столетия Белл и Мажанди экспериментально установили, что передние корешки спинного мозга по функции являются двигательными, а задние — чувствительными; в последующие годы исследованиями Пфлюгера, Гольца, Шиффа, Сеченова, Броун Секара, Шеррингтона и др. были выявлены и изучены такие особенности рефлекторной деятельности спинного мозга, этого первичного и основного рабочего органа всей центральной нервной системы, как приспособительная изменчивость, суммация возбуждения, взаимосвязь, взаимовлияние и интеграция рефлексов и т. п.; Легалуа и Флуранс еще в первой половине XIX в. установили существование и локализацию дыхательного центра в продолговатом мозге, а во второй половине века В. Ф. Овсянников выявил факт существования сосудодвигательного центра и локализацию его в районе того же продолговатого мозга; в 50-х годах Сеченов установил кардинального значения факт торможения спинальных рефлексов при раздражении определенных нервных центров в области так называемых зрительных чертогов. К этому же столетию относятся капитальные исследования Лючиани по физиологии мозжечка, Клода Бернара, Геринга и Брейера, Людвига, Циона и др. по рефлекторной регуляции и саморегуляции кровообращения, дыхания, уровня концентрации некоторых важных составных частей крови, наконец, выдающиеся исследования Фехнера, Гельмгольца, Геринга и др. по физиологии органов чувств, в особенности по физиологии зрения и слуха.

Эти фундаментальные достижения, равно как и результаты исследований многих других физиологов XIX в. по частным вопросам физиологии низших и средних отделов центральной нервной системы, выполненные па высоком для того времени научно-методическом уровне, выдвинули физиологию центральной нервной системы на одно из первых мест в самой физиологической науке и в силу своей важности оказали стимулирующее влияние на развитие многих биологических и медицинских дисциплин, как и на развитие психологии, тогда еще блуждавшей в потемках. Особенно важно отметить здесь, что прогрессивная, по существу материалистическая идея рефлекса как основного принципа деятельности нервной системы, высказанная в туманной форме еще Перейра в XVI в., а в четкой — Декартом в XVII в., окрещенная названием «рефлекс» Аструком в следующем столетии и переданная ученым XIX в. в своем первоначальном примитивном виде и механистическом понимании, благодаря перечисленным выше достижениям по экспериментальному изучению физиологии центральной нервной системы обрела плоть и кровь, стала чем-то ощутимым, физиологической реальностью и мощным стимулятором прогресса. К тому же, выявленные в этих исследованиях новые, точные и весомые факты показали, что рефлекс как таковой вовсе не является статической, трафаретной, однообразной формой нервной деятельности, как считали раньше, а обладает значительной динамичностью, гибкостью, приспособительной изменчивостью.

Достижения в области изучения рефлекторной деятельности спинного мозга и других примыкающих к нему отделов головного мозга послужили основанием для смелой мысли о рефлекторном характере и природе работы также и большого мозга — верховного органа центральной нервной системы. Высказывания в этом духе делались еще Г. Прохаска, мысли такого рода позже высказывал Т. Гекели, но подлинным и смелым глашатаем этой идеи был И. М. Сеченов: именно он во всеуслышание заявил о наступлении новой эры в истории изучения функций мозга. У Прохаска, Гекели и некоторых других ученых того периода мысли о рефлекторной природе работы большого мозга носили скорее характер попутных замечаний, сделанных мимоходом в их произведениях по разным научным вопросам, и не аргументаровались ими сколько-нибудь убедительно и обстоятельно хотя бы при помощи определенных теоретических доводов и в силу всего этого оставались практически незамеченными как современниками, так и последующими поколениями ученых. Сеченов же в 1863 г. посвятил своей идее о рефлекторном происхождении и природе деятельности мозга, или психических актов, специальный научный трактат под названием «Рефлексы головного мозга», в котором возвел эту идею в ранг принципиального и глубокого теоретического положения, обстоятельно обосновал его, мастерски использовав при этом тогдашние еще совсем небогатые точные сведения о мозге. Сеченов талантливо и страстно, с неотразимой логикой защищал выдвинутое им положение о том, что «все акты сознательной и бессознательной жизни по способу своего происхождения суть рефлексы» [ 22И. М. Сеченов. Рефлексы головного мозга. М., 1926, стр. 122.].