Эзрас Асратян - Иван Петрович Павлов 1849 —1936 гг.

Однако вскоре возникла необходимость специальными ширмами и щитами более или менее изолировать животное от экспериментатора, посторонних лиц и предметов, так как выяснилось, что условно-рефлекторное слюноотделение вызывается не только видом пищи или пробирки, но я другими слуховыми, зрительными, обонятельными, кожно-механическими и иной модальности раздражителями, не относящимися к деятельности слюнных желез. Эти раздражители по усмотрению экспериментатора или случайно несколько раз сочетались прежде с кормлением собаки или с вливанием ей в рот кислоты. Впоследствии подопытных животных еще тщательнее стали изолировать от экспериментатора и посторонних раздражителей, помещая в отдельные комнаты или даже в специально построенные звуконепроницаемые камеры условных рефлексов. При этом экспериментатор имел возможность с помощью некоторых технических устройств наблюдать животное, слышать его голос, по своему усмотрению приводить в действие тот или иной раздражитель в камере, вызывать те или иные условные или безусловные пищевые, оборонительные и другие рефлексы, точно и объективно учитывать количественные и качественные их особенности и т. п. (рис. 9).

Конечно, при этом в методике эксперимента имеется некий элемент искусственности: подопытное животное во время опыта изолируется в специальной комнате или в более или менее звуконепроницаемой кабине, помещается на экспериментальном станке, где оно может стоять, сидеть и передвигаться лишь в ограниченных пределах. Но такая незначительная перемена в обычных условиях жизни подопытного животного не в состоянии сколько-нибудь существенно повлиять на естественное течение процессов в его организме, в частности на ход и характер деятельности большого мозга; большинство животных привыкает к условиям эксперимента очень легко и быстро. Правильность такого заключения была проверена на животных, пользующихся во время опыта свободой передвижения в довольно больших комнатах. При этом было выяснено, что динамика выработки условных рефлексов, как и закономерности их осуществления и торможения в подобных экспериментах, не отличается в принципе от таковых в условиях опытов, поставленных в специальных кабинах, с ограничением свободы передвижения подопытных.

Как известно, Павлов в полном согласии с положением Сеченова о том, что многообразные внешние проявления мозговой деятельности сводятся в конечном итоге к мышечному движению, считал, что главнейшее проявление высшей деятельности животного, т. е. его видимая реакция на внешний мир, есть движение и что секреторная деятельность разных желез играет в этом деле второстепенную роль. Действительно, скелетно-моторная двигательная деятельность, обращенная у высокоразвитого животного преимущественно к внешнему миру и не идущая в этом отношении ни в какое сравнение с любой из других многообразных форм его работы, является основной и наиболее характерной формой проявления высшей нервной деятельности, ее основным выразителем и реализатором. Остальные эффекторные органы и системы, в том числе железистые, играют неизмеримо меньшую, в известной мере даже вспомогательную роль: они своей совокупной работой составляют содержание внутренней активности организма, регулируемой в основном низшей нервной деятельностью. Если это так, то нет ли противоречия между положением о двигательной деятельности как об основном «языке» и выразителе высшей нервной деятельности у высокоразвитых организмов и многолетней практикой использования И. II. Павловым и его последователями слюнной железы как основного индикатора деятельности мозга, как главного тест-органа для познания глубоких тайн работы высших отделов центральной нервной системы?

Разумеется, нет. Как известно, в научном эксперименте выбор методики исследования, как и выбор средства и приема индикации изучаемого явления, обусловлены целью и задачей исследования. Слюноотделительный рефлекс как скромный компонент сложного комплекса разнородных реакций, вызываемых нищей или отвергаемыми веществами, оказался исключительно удачной тест-функцией для строгого изучения многих важных вопросов образования условных рефлексов и закономерностей условно-рефлекторной деятельности благодаря некоторым особенностям, неоднократно отмеченным И. П. Павловым. Речь идет о простоте этого рефлекса и роли самой железы, об ограниченности ее связей с другими органами и функциями организма, о возможности точной количественной и качественной характеристики слюноотделительного рефлекса, о возможности последовательно научной трактовки полученных при помощи этого рефлекса фактов, исключающей необходимость антропоморфистского их истолкования. Речь идет также и о том, что слюнная железа, будучи расположенной в начальной части пищеварительного тракта, как бы на передовой линии контакта организма с окружающей средой, также находится «в сложнейших отношениях к внешнему миру, как и скелетный мускул». Более сложные и глубинные секреторные реакции или другие сложные вегетативные рефлексы, в особенности сложные скелетно-двигательные рефлекторные реакции, характеризующиеся, как правило, обилием связей и зависимостей внутри организма, оказались гораздо менее подходящими в качестве индикатора или тест-функций для изучения условно-рефлекторной деятельности в этих аспектах. Их функциональная сложность, множество связей и зависимостей в целостном организме крайне затрудняют строго научный анализ и интерпретацию полученных при их помощи фактов.

Рис. 9. Камера для изучения условных рефлексов в разрезе Слева — внутренняя часть камеры, справа — внешняя часть

Само собой понятно, что эти свойства слюноотделительного рефлекса как индикатора имели особенно важное значение именно в стадии зарождения и в начальном периоде развития исследовательской работы в сфере самых сложных явлений органической природы — высшей нервной деятельности — к тому же с принципиально новых позиций. После того как И. П. Павлов и его сотрудники за короткий период времени выявили в основных чертах многие закономерности этой деятельности при помощи классической слюнной методики, стало возможным использовать с возрастающей эффективностью также и другие простые и сложные вегетативные и скелетно-двигательные рефлекторные реакции в качестве тест- функций для изучения тех или иных вопросов высшей нервной деятельности. Это делалось не только в лабораториях Павлова, но и (порой даже более энергично) в лабораториях других отечественных и зарубежных ученых (Бехтерев, О. Калишер, Беритов, Конорский и Миллер и др.). При этом в лаборатории Павлова еще с первых лет изучения условных рефлексов наряду с основным показателем слюнных рефлексов в экспериментах более или менее регулярно учитывались локальные движения специфического характера и общие двигательные реакции животного. Последующее бурное развитие учения об условно-рефлекторной деятельности послужило основанием и предпосылкой к постепенному усилению внимания Павлова и его сотрудников к двигательной деятельности, к более точному учету и даже графической регистрации специальных и общих движений подопытных животных. Более того, временами они даже использовали в своих работах, по примеру других исследователей, двигательные рефлексы животных в качестве основного индикатора их высшей нервной деятельности: у собак — защитные и пищевые специализированные двигательные рефлексы, у антропоидов — пищедобывательные и игровые сложные двигательные реакции, у низших животных — разные движения, Таким образом, достижения в изучении условно-рефлекторной деятельности, сделанные в лабораториях Павлова при помощи классической слюноотделительной методики, создали необходимые предпосылки для появления многих других методик того же назначения, в которых в качестве индикатора деятельности мозга берутся локальные двигательные рефлексы отдельных конечностей, изменения в дыхательной периодике, кожногальванический, локальный сосудодвигательный, мигательный и зрачковый рефлексы, отряхивательные рефлексы головы, ушных раковин или всего тела и другие рефлексы, вызванные адекватными им раздражениями и также поддающиеся точной количественной и качественной характеристике, объективной графической регистрации приборами и т. п. Существенно отметить, что в основе всех этих разнородных и многообразных методик лежит все тот же научный метод Павлова и что всем им присущи в той или иной степени основные черты его классической слюноотделительной методики. Вот почему их правомерно рассматривать как разновидности последней, как ее варианты.