Муза Малиновская - На предельной высоте

Автор статьи признаёт, что появляющиеся в последние годы публикации содержат версию о причастности советской разведки к покушению на фон Папена, но в архивах Службы внешней разведки России якобы нет никаких документов, свидетельствующих в пользу этой версии. Далее в этой статье перечисляются сроки тюремного заключения, которые получили в процессе судебного разбирательства советские агенты Павлов и Корнилов. Судом они были признаны организаторами покушения на фон Папена и приговорены к 20-ти годам тюремного заключения каждый (в ходе повторного разбирательства срок был сокращен до 16 лет 8 месяцев — довольно несущественная для обвиняемых поправка, так как в турецкой тюрьме в те годы вряд ли кому удалось бы прожить так долго).

Автор замечает, что некий Мордвинов получил наказание в виде 6-ти лет лишения свободы. Но, если учесть, что советский резидент Мордвинов находился в Турции под фамилией Павлов и был осуждён вместе с Корниловым на 20 лет, складывается впечатление, что автор статьи имеет довольно слабое представление об этой операции и о людях, в ней задействованных. Тот факт, что в статье не упоминается имя Эйтингона, доводь-но характерен: ведь поездка Эйтингона и Малиновской в Турцию также служит косвенным опровержением версии о гер-майской провокации.

Прежде всего, необходимо сказать о людях, которые участвовали в турецкой операции по приказу Сталина. Как мы уже заметили выше, единственная публикация о ней, вышедшая при жизни Наума Эйтингона, — это книга Ивана Винарова. Но в 1994 году в США вышла в свет книга Павла Судоплатова «SPECIAL TASKS», в которой бывший начальник внешней разведки тоже затронул вопрос операции в Турции.

Незадолго до смерти Павла Анатольевича Судоплатова мы обратились к нему с просьбой рассказать о том, что он мог бы вспомнить и что могло бы как-то пролить свет на деятельность родителей за рубежом в период войны. Его рассказ дополнил картину очень важными штрихами.

Сегодня уже не осталось в живых ни одного человека из тех, кто был задействован в этой операции. Кое-какие дополнительные сведения удалось получить от их детей. Так, биографические данные Георгия Мордвинова были любезно предоставлены его сыном Баррикадо.

Георгий Мордвинов.

На пенсии он начал писать воспоминания о своей работе в НКВД и о совместных операциях с Наумом Эйтингоном

Георгий Мордвинов родился 5 мая 1896 года в Бурятии, в семье крестьянина-батрака. Мать его умерла, когда Георгию не было трёх лет. Отец оставил мальчика и других детей, ещё моложе, на попечение своих родителей, а сам подался на заработки. Георгию было 8 лет, когда умер и отец. Мальчика, как самого старшего, отдали «в люди» — в услужение: деду было тяжело прокормить всех. Так Георгию пришлось с малых лет самому зарабатывать себе на кусок хлеба. Он чистил печи ухо-зяина, работал посыльным, помогал в слесарной мастерской. В августе 1915 года, в 19 лет, Георгий оказался в учебном полку, а еще через три месяца прибыл на Юго-Западный фронт, где был определён в команду конных разведчиков 75-го Сибирского стрелкового полка.

Он впервые услышал здесь такие имена как Савинков и Мартов, Троцкий и Ленин. Идеи революции привлекли его, и в 1918 году он уже был одним из работников Забайкальской Чрезвычайной Комиссии. В 1926 году он был одним из видных чекистов Крыма. Отсюда его перевели на работу во Внешнюю Разведку, и спустя недолгое время он был послан в Монголию, а затем в Китай — в Харбин. Если в Монголии он был советником Государственной внутренней охраны, что, очевидно, было аналогом НКВД, то в Китае ему предстояла уже чисто разведывательная работа. В Харбин он приехал под именем Карлова Геннадия Николаевича и работать должен был на КВЖД — Китайской Восточной Железной Дороге — «начальником первой части общих дел», то есть начальником отдела кадров. В ноябре 1935 года Мордвинову представилась возможность поступить в Институт Красной профессуры. Отделение было, конечно же, восточное; специальность — Китай.

Но прошло два года, и Мордвинов был уволен из разведки. Причиной было то, что он протестовал против ареста одного из своих коллег, за которого он поручился. По тем временам это был поступок, который требовал большого гражданского мужества. К 1938 году он, продолжая учебу в Институте Красной профессуры, работал в Исполкоме Коминтерна — сначала референтом в Восточном секторе, а потом, чтобы иметь побольше свободного времени, сделался лектором. Он ездил по стране и рассказывал о международной обстановке.

Свободное время ему нужно было для диссертации: его приняли в заочную аспирантуру исторического факультета МГУ. Тема диссертации была злободневной: «Единый национальный фронт Китая». Похоже, его ждала новая интересная работа и научная карьера. Боль от того, что его вышвырнули из органов безопасности, уже улеглась, и он даже находил в этом теперь и положительную сторону. Но история всё решила за него.

Сын Мордвинова — Баррикаде и дочь Эйтингона — Муза.

2005 год

Через неделю после гитлеровского нападения на СССР Георгий Мордвинов был призван из запаса и получил направление в создаваемую особую группу — руководителем направления. Его начальниками были Судоплатов и Эйтингон. Прежде он о них ничего не знал, никогда не слышал этих имен. Он узнал теперь, что они руководили разведывательно-диверсионной работой против Германии. Мордвинов, как профессиональный агент, не мог не чувствовать, что у его начальников весьма солидный опыт и большие знания в своём деле. В Турцию он, как уже говорилось, выехал под псевдонимом Павлов. Друзья и коллеги называли его «Папаша». В 60-е годы, незадолго до своей смерти, Г. Мордвинов задумал писать мемуары. Сделал некоторые наброски и начал работу. Закончил эту деятельность муж его младшей дочери Веры — Анатолий Курчаткин.

Другим членом направляемой в Турцию боевой группы был Александр Эрастович Тимашков — его называли тогда Женей.

Спустя годы после войны мы очень часто видели Тимашко-ва в своём доме, называли его «дядей Женей». А когда через много лет мы узнали, что настоящее его имя — Александр, то долго не могли привыкнуть к этому имени. Видимо, имена, полученные в качестве псевдонимов, настолько приживались, что отказаться от них потом уже в мирной жизни агентам было очень тяжело.

В одной из публикаций последнего времени проскользнула такая характеристика Тимашкова: «Этакий невзрачный русский Левша». Мы не думаем, что он был невзрачным. Скорее, он был неброский человек. Нам он запомнился как очень внимательный, ласковый и заботливый. Долгое время мы считали, что «дядя Женя» является ординарцем отца, потому что мы всегда могли на него положиться — он помогал во всех ситуациях. Спустя много лет мы познакомилась с настоящим ординарцем отца, который, кстати, оказался тоже любезным и внимательным человеком. Тимашков же был просто соратником отца, его надёжным помощником…