Бернардо Антонини - Почему я люблю Россию

Одна монахиня была доставлена в больницу; меня пихали из стороны в сторону, разбили мне руки. Семинарист и один преподаватель — священник — были задержаны и отправлены в отделение.

Вечером мы, избитые, вернулись к храму. Нас опять окружили сотрудники милиции. Я обращаюсь к ним:

— Мы прощаем вас, сегодня вечером мы молимся о вас, о ваших семьях, потому что мы во Христе любим всех, да, и вас, даже если вы нас начнете бить.

Помню, — мне, правда неловко в этом признаваться, — что пожилые женщины начали целовать мне руки, совсем как мученикам перед выходом на арену Колизея. Правда, нам не пришлось пролить кровь.

На следующий день я добился приема у начальника отделения, энергично протестую:

— Нельзя посадить людей в тюрьму только за то, что они читали Розарий. Посмотрите, сколько на улицах города наркоманов.

— Вы можете составить письменный протест, — заявил он.

— Нет, — ответил я, — мы всех прощаем. Однако семинаристы должны вернуться домой.

Их тут же выпустили.

31 декабря 1995 г. приходу полностью возвратили здание храма. В настоящее время собор Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии полностью восстановлен и заново освящен.

В конце года мы организуем паломничество в Рим. В группе 97 человек: священники, семинаристы, другие паломники. За тринадцать дней мы посетили четыре великие базилики Рима, Монте Кассино, Ассизи, Лурд. Были еще Падуя, Венеция, Верона. Замечательное паломничество!

Однако самым прекрасным даром была встреча со Святейшим Отцом в Климентинском зале. Папа был очень счастлив видеть наших семинаристов, облаченных в сутаны. Он пожал руку каждому. Недовольны были только секретари Понтифика — аудиенция по протоколу была запланирована на полчаса, а длилась час сорок. Незабываемая встреча!

Лето 1995 г.: семинаристы заканчивают второй год обучения. Мы завершаем первое двухлетие семинарии, прославляя Господа.

В торжество Пасхи по юлианскому календарю мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак пообещал архиепископу Тадеушу Кондрусевичу вернуть часть здания, принадлежавшего католической Духовной академии с 1843 г. До Октябрьской революции в России действовали две католические семинарии — в Санкт-Петербурге и Саратове. В 1919 г., после вступления в силу законов, преследующих религию, семинария была закрыта, а ее здание передано в распоряжение различным организациям (в последнее время там находился банк).

Владыка вернулся в Москву и объявил семинаристам: «В следующем году мы сможем переехать в Санкт-Петербург». Великая радость!

8 сентября в Москву, в семинарию возвращаются первые клирики, но лишь через несколько недель — а именно 24 сентября — восемь человек и администратор переехали в Санкт-Петербург, на улицу Первая Красноармейская, чтобы подготовить новое место жительства.

2 октября все студенты и преподаватели семинарии прибыли в город на Неве, и в воскресенье, 15 октября, состоялось торжественное начало третьего учебного года.

Хорошая новость: вместе с нами в северную столицу приезжают и францисканцы — братья меньшие конвентуальные; с подлинно францисканской отвагой они поселились в здании, требующем капитальной реконструкции. Таким образом, семья студентов семинарии увеличилась.

В первое время мы могли жить только на третьем этаже, но и там нас подстерегали немалые трудности. Семинаристы занимали две комнаты: в самой просторной жили десять человек, в примыкающей к ней — восемь; спали они по-прежнему на армейских кроватях. Остальные помещения были приспособлены под учебные аудитории и канцелярию.

Возникли проблемы и с питанием, так как кухня еще не была готова. Мы заключили договор со столовой Военного института, расположенного по соседству, и его повара с большой заботой готовили для нас. Однако ребятам этого не хватает, нередко по вечерам для проголодавшихся устраиваем второй ужин — хлеб и мясные консервы.

Это был сложный период и по причине отсутствия материально-технического обеспечения и санузлов, с этим бедствием приходилось мириться около четырех месяцев. Немало испытаний выпало на долю ректора и преподавателей. Пожалуй, за всю историю семинарии первый год после переезда был самым сложным, надеюсь, больше это никогда не повторится. Все чаще мне приходилось слышать: «Я очень устал. Хочу поехать домой. Разрешите мне взять академический отпуск». В феврале, когда у нас появилась своя кухня, мы все вздохнули с облегчением.

Помимо этого, я начинаю очень важное дело — регистрацию семинарии как Института высшего образования при Министерстве. Начало было положено еще в Москве. Наконец, спустя полтора года нас ждет признание: наша семинария получили лицензию высшего учебного заведения, дающего образование в области религии. Семинаристы отныне имеют право носить в карманах студенческие билеты. Это позволило нам вздохнуть полной грудью. Правда, во время нашей первой встречи министр просвещения городского правительства, выслушав мою просьбу, с улыбкой ответила:

— Мы не даем Церкви таких прав.

Я сухо возразил на это:

— Если Вы образованный человек, а так оно и есть, то лишь благодаря Церкви, бенедиктинцам, библиотекам, монастырям, которые хранили и распространяли знания; ни военные, ни политики долгие столетия не вставали на его защиту.

Это заставило министра, несмотря на скоропалительный отказ, изучить наш вопрос, и наконец было принято решение:

— Учебный план вашей семинарии, рассчитанный на шесть лет, составлен разумнее, чем программы многих светских университетов.

Ей все-таки пришлось, хотя и сквозь зубы, признать это…

На Рождество мы по этому случаю организуем в одном ресторане замечательный праздник; на него были приглашены деятели науки, министр, представители власти. Так завершается необыкновенно сложный третий год. Летом семинаристы как обычно разъехались на практику в приходы.

В сентябре начинается четвертый учебный год (1996–1997). Произошли и некоторые изменения: выросло число семинаристов, учебная программа расширена за счет новых предметов — христологии и экклезиологии.

Преподавание христологии требует по меньшей мере пяти профессоров, каждый из которых имеет особую специализацию в области библеистики, патристики, истории, литургии, морального и систематического богословия. Экклезиология требует не менее семи специалистов — в дополнении к упомянутым, нужны преподаватели канонического права и экклезиологии Православной Церкви. На эту должность мы пригласили архиепископа Михаила (Мудьюгина), бывшего ректора православной Высшей духовной академии в Санкт-Петербурге. Каждый его приход доставлял нам огромную радость — воистину, торжество экуменизма.