Бернардо Антонини - Почему я люблю Россию

— Я ни разу не напечатал ни строчки для католиков.

Я парировал в итальянском стиле, как подобает настоящему веронцу:

— Ну что же, господин Олег, пора бы сделать какое-нибудь доброе дело.

— Согласен, — ответил он, немного ошеломленный.

И он всегда был с нами очень любезен. Всякий раз, когда мы привозили макет номера, он говорил: «Ну вот и католики приехали. Тираж будет готов через два часа».

Итак, начинается еще одно приключение. 2 октября 1994 г. выходит первый номер газеты. Почему именно в октябре? Потому что этот месяц посвящен Деве Марии — Царице Розария. Я часто говорю: «Мы вверяем нашу газету „Свет Евангелия“ заступничеству Пресвятой Девы, Царицы Розария». Такое название для газеты я выбрал потому, что, как сказано в Декрете II Ватиканского Собора о средствах массовой коммуникации «Inter mirifica», на католическую прессу возложена обязанность освещать события в духе Евангелия.

Мы начинаем с тиража в три тысячи экземпляров, рассылаем газету во все приходы, а также за рубеж: в Брюссель, Париж, Верону (в редакцию епархиального еженедельника «Верона Феделе»), на радиостанцию «Телепаче» и самое главное, в Рим Папе — он понимает русский язык и следит за нашим развитием с отеческим интересом.

Наконец-то в нашей Апостольской администратуре созданы необходимые структуры: есть «Каритас», колледж для мирян, семинария, радио и даже газета.

Так завершился первый год после создания семинарии. На лето семинаристы разъезжаются на практику в приходы. Перед отъездом, в торжество Пятидесятницы, они получили сутаны, а владыка совершил чин поставления их в аколиты — отныне они могут раздавать Причастие верующим, помогая священникам. Такой опыт для ребят, безусловно, играет огромную роль.

Когда они возвращаются 1 сентября, я расспрашиваю каждого, как он провел лето: «Смог хорошо поесть, выспаться, отдохнул? Как твое апостольское служение?»

Один из них, Олег, проходил практику в Смоленске, и ответил так:

— Там, куда меня направили, нет приходского дома. Я все лето жил на кладбище.

— Как это, на кладбище?

— Да, потому что настоятелю негде жить и он устроился в просторном, пустом и закрытом склепе.

Кстати, настоятель жил там еще четыре года после описываемых событий! Многие другие практиканты остались летом без мессы — настоятели приходов, воспользовавшись приездом семинаристов, отправились в отпуск.

Начинается второй год семинарии. Семинаристов становится больше, если бы я захотел рассказать историю призвания каждого из них, то мне пришлось бы написать длинную-предлинную главу. Призвание — сверхъестественный дар Господа. Вообще, в России в семьях не ведется работы с молодежью, призвания, в буквальном смысле, «падают» с неба.

Приведу пример. Прежде чем зачислить кандидата в семинарию, я обязательно беседую с ним с глазу на глаз. Приходит ко мне один юноша. Я его спрашиваю:

— Почему ты решил поступить сюда? Кто из священников готовил тебя к семинарии?

— Я никогда в жизни не разговаривал с католическим священником, — отвечает он.

— И как же ты приехал сюда?

— Я видел, как в «Новостях» показывали Папу — старый человек, опирается на палочку, но ездит по всему миру, чтобы проповедовать Евангелие. Тогда я сказал себе: «Я молод, полон сил, я могу помочь ему».

Юноша даже не был католиком, ни разу не встречал ни одного католического священника, но он полон сил и хочет помочь. Да, это называется чудом Божиим.

Другой написал письмо Папе, потому что где-то слышал, что открылась семинария, но не знал ни ее названия, ни адреса — вообще ничего. Он написал Святейшему Отцу по-русски, письмо попало в Русскую службу Ватиканского радио, откуда было перенаправлено в нунциатуру, а уже нунций вручил его мне. Когда я через два месяца познакомился с его автором, то спросил:

— Зачем надо было так мучиться?

— Отец-ректор, — ответил он, — потому что я ничего не знал про семинарию и решил: напишу-ка прямо к Папе!

Был и такой случай: в двери семинарии постучался незнакомый молодой человек с пластиковым пакетом в руках. Я спрашиваю его:

— Здравствуй, кого ищешь?

— Я хочу поступить в семинарию.

— Приехал издалека? Выглядишь усталым, сколько же дней провел в поезде?

— Десять, — ответил он.

— Десять дней? Ты что, с Луны приехал?

— Я живу на Сахалине. Сел на поезд Транссибирской железной дороги и добрался к вам.

В пакете лежит кусок хлеба и чуть-чуть сыра. Как же он, наверное, проголодался за эти десять дней, пока добрался до Москвы! Велики дела Господни.

Итак, начинается второй год: много призваний, но немало и проблем. Не все выдерживают, время от времени кто-нибудь возвращается домой. Например, один оказался лефевристом. После недели размышлений и неоднократных бесед он на мой вопрос: «Выбирай — Павел VI или Лефевр?», заявил: «Выбираю Лефевра».

— Тогда эта семинария не для тебя, — был вынужден заявить я.

Позже лефевристы переманили у меня еще одного кандидата, для меня это было огромным горем.

В тот год произошло еще одно печально известное событие. Настоятелю прихода Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, священнику-салезианцу Иосифу Заневскому никак не удавалось вернуть храм (более сорока лет в нем размещалась какая-то фабрика) — несмотря на решение правительства Москвы и закон о возвращении церковных зданий прежним владельцам. В конце концов настоятель принял решение:

— Будем молиться два дня — 8 и 9 марта. Восьмого — Международный женский день, а девятого будет просить о помощи Пресвятую Деву, самую великую женщину. Отец-ректор, — обратился он ко мне, — Вы с семинаристами примете участие в богослужениях?

— Конечно, мы ведь обитаем здесь, бок о бок с вами.

Мы молимся вместе со всем приходом. Первый день прошел относительно спокойно. Однако вечером мои семинаристы предпринимают «мирное вторжение» — они вошли с четками в руках на участок, до сих пор не переданный верующим. Директор фабрики немедленно вызвал милицию. Приехали вооруженные милиционеры с автоматами, семинаристы же продолжали идти, читая молитвы Розария. Через некоторое время стражи порядка удаляются. Один — ноль в нашу пользу! Однако все напуганы.

На следующее утро я говорю:

— Ребята, сегодня опять будем молиться. Но я не знаю, останемся ли мы на свободе, как вчера, после новой попытки войти в храм.

После мессы вновь начинается наше «мирное вторжение». Я нес статую Фатимской Девы Марии, у кого-то в руках была скульптура Святейшего Сердца Иисуса, кто-то шел с крестом. Мои семинаристы шли локоть к локтю, читая молитвы Розария. Милиционеров приехало намного больше — у ворот остановились примерно двадцать машин. Они окружили нас, отступили на несколько метров, и тут на всех молящихся, без разбора, посыпались удары и пинки.