Георгий Хетагуров - Исполнение долга

Исключительную опасность представляли диверсионные группы фаустников. Хорошо зная город, они искусно маневрировали по переулкам и проходным дворам, между развалинами и уцелевшими зданиями, в лабиринте подземелий и заводских корпусов.

Труднопреодолимыми препятствиями оказались превращенные в неподвижные огневые точки тяжелые танки противника, вкопанные в землю, а кроме того, прикрытые специально сооруженными завалами из битого кирпича и рельсов, плотно обложенных мешками с песком. Под нижним люком каждого танка имелся колодец для хранения боеприпасов, соединенный траншеей с подъездом ближайшего дома или подвалом. Только прямым попаданием тяжелого снаряда или авиабомбы можно было уничтожить эти огневые точки.

Специфика берлинской обороны заставила нас по-новому комплектовать штурмовые группы. Здесь в состав их включалась артиллерия разных калибров от 45-миллиметровых пушек до 203-миллиметровых гаубиц. А это тотчас сказалось и на тактике боя. Начинали его, как правило, 45- и 76-миллиметровые орудия под прикрытием автоматчиков, а также бойцы, вооруженные трофейными фаустпатронами. Затем подключались танки, в том числе огнеметные, и химики-пиротехники. Когда все вокруг окутывалось дымом и пылью, незаметно для противника выдвигались гаубицы и прямой наводкой разрушали простенки нижних этажей в атакуемом здании. В результате здание теряло устойчивость и обрушивалось, погребая под своими развалинами тех, кто в нем оборонялся.

Нередко штурмовым группам придавалась полевая реактивная артиллерия (М-30). Тяжелые ее снаряды бойцы затаскивали на вторые-третьи этажи и запускали прямо с подоконников.

Наш корпус настойчиво пробивался к центру Берлина. 25 апреля части 82-й гвардейской стрелковой дивизии почти достигли аэропорта Темпельхоф. Правее действовала 27-я гвардейская стрелковая дивизия. А 74-ю пришлось развернуть в обратном направлении для отражения контратак гитлеровцев, которые вышли нам в тыл после того, как выбрались из метрополитена.

Лишь отразив эти контратаки, пленив при том до двух батальонов фольксштурма, мы быстрее двинулись вперед и к исходу дня завязали бои за аэропорт. Ожесточенные схватки в прилегавших к нему кварталах продолжались всю ночь. Наконец к 7 часам утра 82-я гвардейская овладела Темпельхофом. Одновременно частью сил она штурмовала тюрьму севернее аэродрома и освободила заключенных там граждан разных национальностей, в том числе и наших соотечественников.

К 9 часам того же дня корпус развернулся фронтом на север и после короткой артиллерийской подготовки устремился к Ландвер-каналу. Посаженный на танки и самоходно-артиллерийские установки, 242-й гвардейский стрелковый полк с ходу форсировал его. Но остальным нашим частям удалось переправиться на южный берег канала лишь к утру 28 апреля. Противник оказывал все возраставшее сопротивление, вел массированный артиллерийский огонь из парка Тиргартен, обстреливал нас фаустпатронами, поливал из крупнокалиберных пулеметов.

Перед нами были Ангальтский и Потсдамский вокзалы. Вокзальные здания с их толстыми кирпичными стенами представляли собой сильные опорные пункты, хорошо прикрытые разнообразными противотанковыми и противопехотными препятствиями.

Бои здесь затянулись на четверо суток. Каждый метр давался нам ценой громадных усилий. Ведь за вокзалами, в восточной части Тиргартен-парка, находились рейхстаг и имперская канцелярия, а в ней — бункер Гитлера.

В 3 часа 1 мая на командный пункт одной из дивизий нашей армии прибыл в качестве парламентера начальник штаба сухопутных войск Германии генерал пехоты Кребс. Его тут же направили для переговоров к генерал-полковнику В. И. Чуйкову, а войска тем временем усилили натиск. И в тот же день у Бранденбургских ворот, в 200 метрах от рейхстага, мы встретились с дивизиями 3-й и 5-й ударных армий, штурмовавших Берлин с севера и востока. А над рейхстагом уже развевалось алое знамя.

В 15 часов гарнизон Берлина капитулировал. Из подвалов и бункеров выходили с поднятыми руками немецкие солдаты и офицеры. И все бормотали: «Гитлер капут!»

Вскоре мы узнали не переносный, а истинный смысл этих слов: Гитлер в тот день покончил с собой. Это был достойный финал для бесноватого фюрера…

Двадцать четыре залпа из 324 орудий, прогремевшие в Москве, возвестили всему миру о падении Берлина. Этот исторический победный салют навсегда останется в памяти благодарного человечества, освобожденного Советской Армией от ужасов коричневой чумы.

В честь победы Родина щедро наградила своих защитников. 29-й гвардейский Лодзинский стрелковый корпус был награжден орденом Красного Знамени. Этого же ордена были удостоены и все три его дивизии. А 244-му гвардейскому стрелковому полку выпала честь быть удостоенным почетного наименования Берлинского. Командирам 74-й и 27-й гвардейских стрелковых дивизий генерал-майорам Д. Е. Баканову и В. С. Глебову указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза. Тысячи гвардейцев получили ордена и медали. Объявили и мне о награждении орденом Суворова I степени.

На улицах Берлина в составе 29-го гвардейского Лодзинского Краснознаменного стрелкового корпуса довелось воевать и многим участникам битвы за Москву, и героическим защитникам Ленинграда, и тем, кто грудью своей преградил путь немецко-фашистским захватчикам на Кавказ, кто погнал их от Курска и Белгорода. Не имея возможности перечислить на страницах книги всех отличившихся солдат и офицеров, я низко кланяюсь им, живым и мертвым, и благодарю за верную службу Отчизне.

В Берлине мы задержались недолго. Ровно столько, сколько требовалось, чтобы привести в порядок вооружение и боевую технику, а также передать по назначению пленных и трофеи.

Утром 10 мая 29-й гвардейский Лодзинский Краснознаменный стрелковый корпус двинулся по наспех расчищенным от битого кирпича берлинским улицам к новому месту расквартирования. По-разному провожали нас жители поверженной фашистской столицы: одни хмурились, другие льстиво и угодливо улыбались, третьи были явно обеспокоены. Берлинцы уже успели убедиться в исключительно гуманном отношении советских военнослужащих к мирному населению, видели трогательную заботу о немецких детях и стариках. На городских площадях и в скверах с утра до ночи дымили походные кухни: в них готовилась горячая пища. Налаживалось общественное питание в уцелевших столовых, кафе, ресторанах. В столицу Германии один за другим прибывали железнодорожные эшелоны и транспортные самолеты с продовольствием из Советского Союза. Советские люди оставались щедрыми даже в тот момент, когда сами испытывали вызванные войной трудности.