Арсений Замостьянов - Генералиссимус Суворов. «Мы русские – враг пред нами дрожит!»

Рисунок Николая Самокиша

Суворов пробыл в Астрахани до конца 1781 года – то готовясь к активизации действий, то разувериваясь в реальности первоначальных амбициозных планов Потёмкина. Скепсис оказался оправданным: персидский поход не состоялся. «Обстоятельства оного дела приняли иной вид», – с сожалением написал Потёмкин, отзывая Суворова из Астрахани. В новом году Суворов принял командование дивизией в Казани. Снова – учения, снова разговоры с офицерами и солдатами, головоломные суворовские вопросы, на которые полагается быстро давать находчивые ответы. Но вскоре ему предстояло снова возвратиться на Юг России, а именно – к берегам Кубани. На 28 июня 1783 года, в годовщину восшествия Екатерины на престол, планировалось подписание манифеста о вхождении Крымского ханства в состав Российской империи. Русские полки снова стояли в Крыму – на этот раз под командова-нием генерал-поручика де Бальмена. И Суворов, конечно, был там, где провокации османов, недовольных крымской политикой России, были особенно опасны. Сначала русские войска возвратили Шагин-Гирея на бахчисарайский престол, усмирив его мятежных братьев, которые в итоге обосновались в Турции и будут ещё воевать против России. Но трон Шагин-Гирея был шаток, ему так и не удалось стать сильным правителем, не удалось остаться зависимым партнёром, но не вассалом России. И хитроумный Потёмкин уже уговаривает его отказаться от престола в пользу матушки императрицы. В марте – апреле 1783 года Шагин-Гирей сдался под напором неутомимого Григория Александровича. Но до поры до времени договорённость держали в секрете – до знаменательного дня 28 июня.

Осенью 1782 года Суворов снова принял командование Кубанским корпусом. Ставка Суворова находилась в крепости Св. Димитрия. В начале июня Суворов находился в Ейском укреплении, пробуя на вкус настроения местных жителей перед попаданием в железные объятия империи. Опорой Суворова среди местной элиты стал «особливо преданный империи Всероссийской» Джан-Мамбет-мурза. Помогал Суворову и Халил-эфенди-ага, чьё усердие, полезное России, Суворов благодарно отмечал. Нужно было так спланировать этот день – 28 июня, чтобы ничто не омрачило праздника империи, чтобы исключить возможность провокации. Офицеры перенимали суворовское усердие и осознавали высокое значение момента. Рядом с ними были тени павших при Кагуле и Козлуджах, тень Вейсмана – ведь южное расширение границ империи было следствием той, первой екатерининской Русско-турецкой войны.

28 июня в Ейском городке Суворов, тщательно подготовив ритуал, принимал присягу ногайцев, входивших в состав России. Было устроено даже «великолепное праздненство по вкусу сих народов». Суворов приказывает солдатам обращаться с новыми подданными империи «как с истинными собратьями». Державник! По замыслу Суворова, после принятия присяги особо преданные России ногайские чиновники вместе с русскими офицерами должны были отправиться в аулы приводить к высочайшей присяге народные массы ногайцев. Зачитывались слова манифеста «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей стороны Кубанской под державу Российскую», подписанного Екатериной. Солдат империи исполнил свой долг.

Казалось бы, над Ейским городком установилась безоблачная летняя погода. Но очередной мятеж ногайских орд был неизбежен: столь крупные приобретения не могли обойтись империи дёшево. И турки, и вполне обоснованно обиженный старый приятель Суворова Шагин-Гирей просто обязаны были «мутить воду». Для Потёмкина и Суворова в этом не было ничего неожиданного.

Для политика и военачальника Г. А. Потёмкина Суворов был своим человеком – доверенным-проверенным. Потёмкин – управленец остроумный и проницательный – умел видеть в эксцентричном чудаке-генерале стойкого героя и своеобычную личность, хотя и не всегда понимал новаторской суворовской тактики. Суворовскому умению «воевать минутами» Потёмкин предпочитал осторожную стратегию медленной, но верной экспансии – не минутами, но годами, шаг за шагом. Твёрдая рука Суворова всякий раз была ему нужна, когда для достижения цели всё-таки следовало действовать энергично.

С 1777 года активизируется эпистолярное общение Суворова с набравшим силу новым «полудержавным властелином». Граф (в то время – ещё не светлейший князь) видел Суворова одним из главных действующих лиц в предприятии, которое принесёт Потёмкину громкую славу и титул Таврического. Речь шла о присоединении Крыма.

При дворе язык с намеками, догадками,

недомолвками, двусмыслием.

Я – грубый солдат – вовсе не отгадчик.

Мы видели, что на полуострове Суворов оказывается в эпицентре многослойной политической борьбы, от которой доселе был далёк. Но приходилось выполнять и более близкие к армейской практике задачи – переселение христианских семей, наконец подготовка к неизбежной новой войне с Оттоманской Портой. Юг Российской империи был в те годы областью расширяющейся и перманентно прифронтовой. Суворов хорошо знал эти места и не упускал возможности лишний раз углубить свои знания Придунайских областей, Новороссии, Крыма, Кубани.

Войска Суворова с относительной лёгкостью громили многотысячные отряды ембулукских всадников мурзы Канакая Нураддина. Заметим, что аналогичные бои нередко не приносили успеха ни российским, ни британским войскам – и не стоит недооценивать кубанских побед Суворова, припоминая и мучительно тяжёлые кавказские войны XIX века, и спецоперации в горячих точках века XX.

К новым подданным Российской империи следовало относиться бережливо. Суворов распорядился переселить в Черкесск сотни ногайских семей, чьи отцы погибли в боях. Таким образом, были спасены от голодной смерти тысячи женщин и детей. Этого не вспоминают те, кто ныне обвиняет Суворова в истреблении ногайских семей. У сепаратистов длинные языки и хорошая фантазия на клевету…

За присоединение благодатной Кубани Суворов был награждён орденом Св. Владимира 1-й степени. Этот орден появился совсем недавно, уже в годы расцвета суворовского военного гения.

Первыми кавалерами стали выдающиеся екатерининские «орлы» – самые могущественные вельможи, государственные мужи, фавориты. Они получили Св. Владимира в день учреждения награды: Потёмкин, Безбородко, Панин, Бецкой, Репнин, Григорий Орлов… Суворов в то время, по обыкновению, был далек от высочайшего двора, находился при армии, поближе к приграничным очагам напряжения. Высокая награда во имя крестителя Руси, святого равноапостольного князя Владимира Святославича была учреждена к двадцатилетию правления императрицы Екатерины II. Девизом ордена стали слова: «Польза, честь и слава».