Владимир Фромер - Реальность мифов

Вейцман же, наблюдавший Амита в ситуациях, когда выявляются скрытые ресурсы души, как-то сказал, что Меир — это живое доказательство безграничности человеческих возможностей. С точки зрения Вейцмана, мужественная решительность Амита, его основательность и трезвость мышления с лихвой компенсировали пробелы в образовании, объясняющиеся особенностями биографии кибуцника и профессионального военного.

Они не виделись около полугода, но встретились так, словно расстались вчера. Не спрашивая гостя, Вейцман приготовил две порции виски. Себе — с тоником. Амиту — в чистом виде.

Вейцман вспоминал какие-то истории, рассказывал анекдоты. Вдруг заговорил о своей охотничьей собаке, попавшей под машину. Парализованную, ее пришлось усыпить. Амит помнил черного пса с длинным телом и грустными глазами.

— Знаешь, Меир, он так верил в меня, так ждал от меня помощи. Он ведь не понимал, что умирает. В отличие от людей, животные — бессмертны, потому что им ничего не ведомо о смерти.

Меир Амит знал, что командующий ВВС пригласил начальника Мосада не для того, чтобы помянуть свою собаку. И терпеливо ждал.

— Послушай, Меир, — сказал Вейцман, — как ты думаешь, когда арабы начнут против нас тотальную войну?

— Ты меня спрашиваешь как начальника Мосада?

— Разумеется.

— Не раньше чем через два года.

— Значит, время еще есть.

Вейцман легко прошелся по кабинету и снова сел в кресло. Его тонкие пальцы чуть вздрагивали на полированной поверхности стола. Амиту почему-то опять вспомнились глаза погибшей собаки.

— Меир, — вновь заговорил Вейцман, и по изменившемуся тембру его голоса Амит почувствовал, что сейчас услышит то, ради чего и был вызван сюда в столь поздний час, — есть одна вещь, которую я хочу от тебя получить.

— Что именно?

— «МИГ-21».

Вейцман произнес это будничным тоном, словно попросил сигарету у старого приятеля.

— Это все? — Меир Амит засмеялся. — Ты, Эзер, шутишь, конечно. Ни в одном авиасалоне нам эту игрушку не продадут.

— Значит, надо украсть, — серьезно сказал Вейцман. — Как? На то ты и начальник Мосада, чтобы знать — как. Не мне тебя учить. Но эта игрушка нам необходима. Русские утверждают, что «МИГ-21» — лучший в мире истребитель. Три года назад арабы шантажом вынудили Москву поставить им эти самолеты. Они угрожали, что в случае отказа последуют примеру Израиля и перейдут на французские «миражи». Сегодня, кроме Советского Союза, «МИГ-21» имеют только Египет, Ирак и Сирия. Ни нам, ни Соединенным Штатам, ни НАТО об этом самолете ничего не известно. Каковы его скорость, маневренность, электронное оборудование, боевые качества? Мы не знаем. Правда, наши ребята меня успокаивают. Они говорят, что изучат этот самолет в ходе воздушных боев. Но если мы получим «МИГ-21» уже сейчас, то представляешь, какие сюрпризы закатим арабам?

Вейцман говорил о русском истребителе со страстью. Меир вспомнил своего приятеля, знаменитого музыканта, который с таким же упоением описывал ему достоинства своей скрипки работы Страдивари, — и улыбнулся.

— Как ты хочешь, чтобы мы преподнесли тебе эту игрушку? На блюдечке? — спросил он.

— Не на блюдечке, а на серебряном блюде, — поправил Вейцман. — Не прибедняйся, Меир. Я знаю, что твои люди уже давно занимаются этой проблемой. Как обстоят дела?

— Пока никак, — пожал плечами Меир Амит. — Проделана огромная работа. Рассмотрены все варианты. На самом деле их не так уж много. Перехват самолета в воздухе — отпадает. Для этого нам пришлось бы вторгнуться в воздушное пространство арабской страны, что расценивалось бы как «casus belli». Единственный реальный шанс на успех — это подцепить на крючок какого-нибудь арабского пилота. Мы по крупицам собирали сведения о летчиках, пилотирующих эти «МИГи» в Египте, Ираке и Сирии. Моим людям эти ребята снятся по ночам. Их биографии они знают, как таблицу умножения… Все упирается в человеческую психологию. Беда в том, что мы склонны судить о людях, принимая за основу некие постоянные величины, каковых вообще не существует. Наши суждения чаще всего иллюзорны, ибо ограничены стереотипами. Ты задумывался над тем, почему в человеке так много противоречий? Да потому, что в нем заключены все истины, а истины, когда их много, противоречат друг другу. И не легко выделить самую нужную истину, которая в конечном итоге тоже может оказаться иллюзорной. Нужна какая-то зацепка, какое-то редкостное стечение обстоятельств. И чуть-чуть удачи.

Вейцман слушал внимательно, не перебивая, без обычной своей иронической усмешки на тонких губах.

— Но ведь прецедент уже был, — сказал он тихо.

— Ты имеешь в виду Аббаса Хилми?

— Ну, да. Кстати, как египтянам удалось его найти?

Амит нахмурился. Он не любил вспоминать эту историю.

Капитан Аббас Хилми был летчиком египетских ВВС, пилотировал «МИГ-21». Это был человек, сжигаемый страстями. Бледное лицо, блестящие глаза и алые губы напомнили Амиту легенды о вампирах, когда он впервые его увидел.

Холодное влечение к женщинам и острым ощущениям долго заполняло жизнь Аббаса Хилми почти целиком, и, возможно, она не сложилась бы столь трагически, если бы не странная тяга к справедливости, которой он не мог, да и не желал противиться. Он возненавидел Насера после того, как ему пришлось сжигать напалмом длиннобородых йеменских кочевников, примитивных детей пустыни, сохранивших верность своему королю и объявивших джихад египетским оккупантам.

Душевная небрежность Хилми, его безразличие к чужому мнению и обостренная чувственность симпатий у офицерской элиты не вызывали. А тут еще пошли слухи о его неблагонадежности. Один выговор за длинный язык. Затем второй. А потом Хилми резко пошел на понижение. Его сделали инструктором в летной школе, и летать он стал не на «МИГе», а на тренировочном «ЯКе».

На нем капитан Аббас Хилми и перелетел в начале 1964 года в Израиль. Это было одно из тех событий, которые никогда не проходят. Они не только меняют всю жизнь, но и сопровождают ее до последней черты.

Амит вспомнил, какое раздражение вызвал у него этот египтянин из-за того, что прилетел на стареньком «ЯКе», не представлявшем для Израиля никакого интереса. Тем не менее Амит позаботился о том, чтобы Хилми был принят с особой теплотой. Полученная информация о египетских ВВС оказалась бесценной для аналитиков Мосада. К тому же этот капитан публично осудил египетскую интервенцию в Йемене, а сотрудники арабского отдела израильского радиовещания сделали с ним несколько часовых передач, побивших по рейтингу все рекорды.

Помнил Амит и свои беседы с этим внешне спокойным немногословным человеком. Хилми скептически оценивал шансы Израиля на выживание во враждебном арабском окружении.