Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 3

Вслед за взрослыми осматривать дом попросились и дети. А иначе как! Без детей - никак!

- Одна из башен, та, что черная, - предупредил Мифодий, - заколочена. Сломан замок. Надо было вызвать плотника.

Мифодий имел в виду ту самую, которая вызвала столько вопросов и столько волнений. Осмотр второй башни показал, что в ней склад старинных вещей. В третьей, зеленовато-малахитового цвета, хранились продукты, в том числе и в законсервированном виде. В общем, ничего примечательного в ней не было, кроме, пожалуй, старинных сельскохозяйственных орудий для ухода за садом и парком. Такими увидели башни гости. Но были ли они на самом деле такими?

Все дружно еще захотели осмотреть не только башни, но в обязательном порядке и второй этаж, куда Мифодию было запрещено ранее заходить, ибо помещение планировалось, согласно купчей, на поздние сроки.

На ступенях по-прежнему стояли мраморные атлеты, вооруженные секирами и копьями. Но никаких движений, о которых предупреждал Мифодий, со стороны охранников входа не было. Поднимаясь по широкой мраморной лестнице, «экскурсанты» оказались в очень большом красивом зале. Это было нежилое помещение. По мнению Мифодия, больше напоминало залы Эрмитажа в Санкт-Петербурге или Третьяковской картинной галереи в Москве. На стенах представлены известные полотна многих знаменитых художников, даже картины из собора Петра и Павла, что в Ватикане. Каким образом они оказались здесь, Мифодий не имел ни малейшего представления. Таким увидел Мифодий второй этаж.

Все, что находилось на втором этаже, было в прекрасном состоянии, радовало Катеринку. Паркетный пол, оркестровая яма, открытая сцена великолепно сочетались с хрусталем люстр, с подвесками настенных бра, с мраморными колоннами, освещенными лунным задумчивым светом. Маленькая Катеринка в зале второго этажа чувствовала себя императрицей - Катериной Второй. На что брат Джонни, когда она ему об этом говорила, спрашивал:

- А где ты взяла корону? Тоже мне императрица в сарафане!

А мистер Парк коротко резюмировал:

- Богатый дом! Дорого стоит! Сколько миллионов потрачено, Мифа? Все на мировом уровне! - И почему-то при этом добавлял:

- Я таких автосалонов в Европе не видел. Колеса на машине, вроде, хорошие. Давай снимай! Если не подойдут, загоним!

- А мы сегодня будем обедать? - снова и снова возникал во время экскурсии по второму этажу Джонни. - Обещали приготовить фазана и рябчиков под соусом!

- Этих копченых воробьев? - уточняла Катеринка. - Где их только наловили?

- Где, где? В саду у дяди Мифодия! - после этих смешных слов вся дружная семейка двинулась в столовую. На столах были баклажаны со сметаной и клюквенный кисель. Для желающих на отдельном столике в роскошном блюде сидел каменный фазан, вокруг которого расположились рябчики, и тоже каменные.

- Это все потому, - сказал Джонни, - что я смеялся. Шутить, оказывается, в этом доме нельзя. Мам, мы скоро поедем домой? А то эти все каменные фокусы так надоели! Дядя Мифа, как ты только здесь живешь? Айда к нам!

Весь осмотр с перерывами занял почти весь день. Вечером, сидя после ужина в гостиной, обсуждали увиденное. Но почему-то впечатления у всех были разными, хотя посещали вместе одну и ту же часть дома.

Парк, оказывается, осматривал автомобильный салон, знакомился с новинками гоночных автомашин, Анна была в ботаническом саду, наслаждалась пением птиц, Катеринка действительно чувствовала себя императрицей, и даже посидела несколько минут на царском троне. Джонни, оказавшись в Чикен-Хаузе, был лишен возможности что-то там приобрести, и от желания поесть выкрикивал:

- А мы сегодня будем обедать?

Размышляя о впечатлениях от экскурсии по дому, Мифодий думал так: «Видимо, подсознание ранее увиденное мною в музеях мира: в Петербурге, Дрездене, в Риме и других местах, неожиданно переместило часть запечатленного в мой замок. И я увидел то, что хотел увидеть. Наверное, это случилось и с ними, с каждым в отдельности».

Для гостей Мифодий рассказывал разные сказки, которые читал в детстве. А вот о чем умолчал, так об этом. Когда «экскурсанты» покидали непривлекательную сельхозбашню, где, кроме овощей, лопат, граблей, вил, разных приспособлений для опрыскивания деревьев, ничего интересного не было, Мифодий, чуть задержавшись, услышал чей-то страдальческий голос:

- Помогите!

Среди инвентаря он увидел привязанного к старому, но добротному креслу, сделанному, видно, из дуба, человека с гладко подстриженными волосами, почти под нулевой номер, с полными, но уже обросшими щетиной, щеками.

- Кто ты? - спросил Мифодий.

- Хозяин дома, сам строил, точнее, с помощью наемных рабочих. Черные люди захватили и меня, и мой дом.

- Сейчас развяжу! Пиши: имя, телефоны! - Мифодий хотел подать блокнот, что всегда носил в нагрудном кармане, авторучку.

Но блокнот вдруг взвился над говорившим и, покружив, упал на вилы, повиснув на пружинках, скрепляющих листочки бумаги. Авторучка, совершив кувыркающий полет, воткнулась в ящик с песком. А незнакомец, которого Мифодий, как ему показалось, видел на расстоянии вытянутой руки, исчез вместе с креслом. В башне, кроме сельскохозяйственных орудий да кулька с удобрениями, ничего не было.

- Опять что-то с головой... Уже и «мальчики кровавые» мерещатся! Притомил меня этот замок, - сказав так, Мифодий покинул башню и заспешил вслед за гостями.

После ужина, когда все разошлись, Анна спросила брата:

- Скажи, тебе нравится твой новый дом?

- Почему ты об этом спрашиваешь? - задал встречный вопрос Мифодий.

- Мне кажется, что здесь все что-то не так. Но понять не могу. Смотри, как изменился Парк буквально за несколько часов пребывания в твоем замке. Он все время куда-то уходит, с кем-то разговаривает. А вчера обнимал мраморную статую, что стоит у входа. Мне кажется, что она не совсем мраморная. Конечно, это абсурд, но я на короткое время увидела лицо мраморной женщины - зловещее, недоброе. Она словно заманивает его куда-то. А фраза, которую он произнес: «Ты будешь моей, если я стану каменным?» Я, Мифа, боюсь его потерять!

Брат, взглянув на сестру задумчивыми глазами, ответил:

- Мне не хочется, чтобы вы уезжали. Мне здесь очень одиноко. Но я связан обстоятельствами и не могу их нарушить, иначе... Да я и сам не знаю, что значит это иначе! Но вы уезжайте. Так будет лучше. А что за дом, я еще и сам не понял. Сплошные загадки и тайны. Боюсь за тебя и за детей. Уезжайте.

Дети в это время играли в саду. Джонни гонял мяч, стараясь попасть им в каменных собак. Одна из них вдруг ощетинилась, каменная шерсть встала дыбом, и, не издав ни единого звука, собака рванула Джонни за джинсы так, что крепкая ткань не выдержала и порвалась.

- Эй, псина! Ты чего клычищи распускаешь?