Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 3

- Влюбился? Это - здорово! А какая еще в тебе половиночка? - недоуменно переспросил Мифодий.

- А ты еще, новый хозяин дома, целенький! - только и ответило это, похожее на кота, существо.

Черная башня

Несмотря на то, что посещение башен замка в договоре купли-продажи числилось чуть ли не самым последним пунктом, Мифодий решил нарушить запрет. Из четырех он выбрал ту, что была окрашена в серовато-стальной цвет. Он почему-то решил, что именно в ней он найдет ответы на все интересующие его вопросы. Но события стали развиваться совсем по другому сценарию. Находясь в кабинете, он увидел, как дверь сначала неслышно чуть-чуть отворилась, затем распахнулась настежь, увлекая запахом цветущей магнолии. Невидимая волна подтолкнула Мифодия, и он оказался возле входа в совсем другую башню, чем та, в которую намеревался пойти утром. Это была черная башня: округлое помещение без окон. Посреди стола, к которому были вплотную придвинуты четыре блестящих полукресла - стула с подлокотниками из черного африканского дерева, горела свеча. «Дорогая мебель!» - подумал Мифодий.

Золотая искрящаяся ткань на трех креслах была потертой. На четвертом - выглядела совсем новой. Неожиданно невидимые руки усадили Мифодия в самое новое блестящее кресло. И тут же возникло ощущение присутствия кого-то. Подсвечник со свечой повис над столом. На его месте оказалось фарфоровое блюдце, точно такое, какое было в доме у бабушки - из тончайшего китайского фарфора с пометкой фабрики, где оно было изготовлено. Мифодий неосознанно потянулся к нему. И когда он положил руки на край стола, из темноты показались похожие на размытые тени чьи-то черные пальцы и легли на белый тончайший фарфор. Блюдце вздрогнуло и медленно задвигалось по бархатной блестящей поверхности настольного покрытия. К удивлению Мифодия, на скатерти возникли лица, которым принадлежали эти руки. Выражения были мрачными, угрожающими. На одном вначале появилась печальная улыбочка, потом недобрая. На другом, с глубоко расположенными глазами, взгляд был зловещ и дерзок. Третье - явно отражало характер хозяина: неуважительность, ехидство, насмешливое пренебрежение. Мифодий отдернул руки. Блюдце перестало двигаться. Черные пальцы тоже стали ускользать, словно их куда-то утягивали. Свеча, висящая над столом, внезапно погасла. В комнате воцарился полный мрак. Но вновь вспыхнувший язычок свечи озарил комнату. Она была пуста. Фарфоровое блюдце тоже исчезло.

- Что это было? - Мифодий, слегка поежившись, решительно встал.

Кресло, услужливо отодвинутое, снова вернулось на прежнее место. На стене появилось зеркало. Несмотря на скудное освещение комнаты от мигающего огонька, увидел в зеркале лицо. Но это было не его лицо. Мифодий, невольно отпрянув, откинул голову назад. Отражение сделало то же самое. Смотрящий на него из зеркала незнакомец произнес:

- Видишь свое отражение? Лицо твое ассиметрично. Левая половина меньше, чем правая. Это почти у всех людей, живущих на земле. С возрастом ассиметрия выравнивается, и в конце жизни лицо в полной пропорциональности. Левая и правая половины совершенно одинаковы. Сейчас потрогай кончик носа. Он упругий, твердый, поэтому не имеет склонности к деформации. С возрастом плотная ткань делается рыхлой. И чем старше, чем ближе к ..., не хочу произносить этого слова, кончик носа делается еще более пухлым, легко сжимается при ощупывании. Это говорит о том, что к вам вплотную подходит она, уничтожающая жизнь.

- Спасибо за прием. За поучительную лекцию. Но к чему все это? - в ответ послышался легкий скрип, словно чиркнули спичкой по коробку, и опять воцарилась тишина.

- Вы еще не дозрели для серьезного разговора, тем более, для запланированного дела. Поторопились сюда попасть, - раздался в тишине резко звучащий голос.

Мифодий повернул голову в сторону от зеркала и боковым зрением заметил черную фигуру, тающую в темноте. Невольно вновь взглянул в зеркало. Там было его отражение. Он попробовал изменить мимику лица. Отражение сделало то же самое.

- Это я! А кто был тот?

Свеча замигала еще больше, хотя никакого движения воздуха не могло быть. Окон нет. Дверь - плотно прикрыта. Но ощущение присутствия кого-то не покидало Мифодия.

Оказавшись за дверью башни, тело неожиданно освободилось от ощущения, что кто-то рядом находится, порождающего в душе необъяснимый страх.

- Фу ты, черт! Чертовщина какая-то! - высказался Мифодий. - Хорошо, что плотно дверь закрыл. Чтоб не выползла!

Но когда, отойдя от башни на несколько шагов, оглянулся, дверь снова была приоткрыта, словно приглашая вернуться назад.

День вдруг оказался на исходе. Страшная усталость заставила Мифодия вернуться в кабинет. В окно смотрело еще не уснувшее солнце. Положив свои румяные щеки на подоконник, смотрело на Мифодия бесстрастно, с подобающей для солнца улыбкой. На письменном столе перед Мифодием возвышалась гора скомканных черновиков. Настольная лампа в виде прекрасной женщины, которая держала на вытянутых руках чуть розоватый пластиковый плафон, излучала умиротворяющий свет, хотя и не была включена. Запах садовых цветов, чуть перемешанный с запахами каких-то освежителей помещений, успокаивал.

Новые загадки замка

- Сегодня, - неожиданно решил Мифодий, сказав об этом довольно громко, - переночую в бабушкином доме. Я тут, вижу, временный.

Высказавшись так, он хотел покинуть кабинет, но сделать это ему не удалось. Дверь, неожиданно щелкнув и звякнув чем-то металлическим, не открывалась.

- Не было печали - черти накачали! - выругался хозяин кабинета.

Но и это не помогло. На плечи и на спину словно навалили тяжелые, хотя и мягкие, мешки. Голова стала подобна чугунной. Пошатываясь, отыскав в дальнем углу кабинета кушетку, Мифодий, как подкошенный, свалился на нее. Что-то под боком мяукнуло. Но кто, этого Мифодий не увидел, так как глаза мгновенно закрылись. Желание взглянуть на засыпающее солнце ни к чему не приводило. Мутные тени заскользили, заполняя комнату ощущением присутствия кого-то. И количество этого непонятного присутствия было большим. Но особенно ощутимы были три присутственных сгустка. К счастью, Мифодий мгновенно уснул.

Утром дверь кабинета как ни в чем не бывало спокойно открылась. Раннее утро разбудило хозяина дома пением петуха.

- Откуда взялся петух? - первое, о чем подумал Мифодий. - У меня в усадьбе нет ни одного животного! Видимо, слышен петушиный голос из дальнего села. А возможно, чей-то крылатый и через забор влетел? Но никакого петуха, способного петь, не было. Это снова прочистил свою глотку, на минуту ожив, каменный петух, восседавший на высоком шесте вблизи дома, недалеко от каменного бассейна, вокруг которого все так же лежали мраморные тигры и львы. Только, как показалось Мифодию, они чуть изменили свои позы. Самый крайний, ранее смотревший на входящего в ворота, теперь держал голову не так гордо. А сверкающие ранее глаза были виновато потуплены.