Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 3

- Коровицыны от слова кровь? - спросил Крестаковский.

- He-а! От слова корова. У нас коров да коз в Твери - пропасть! Аль не знаешь? Из козлиных шкур кожа, знаешь, кака хороша? Сапоги, сапожки сафьянные в Ордынском ханстве и в других заморских странах славятся. Можь, потому ивеличают тверичей «тверскими козлами», - добродушно добавил Ваня.

- А я слышал, что герб тверской в средние века имел изображения разных животных, вроде, и козла. На первом-то гербе - Георгий Победоносец на фоне Волги. А с семнадцатого-восемнадцатого века стали изображать кресло, обтянутое зелёным бархатом, и корону на нём.

- Можа, и были на гербах козлы, Георгии, кресла. Мы - люди неграмотные. По мастерству - друго дело, - замялся Ваня.

- Ничего-то мы с тобой, Ванюша, не знаем. Лежим на печи, как тёмные бутылки, - вздохнул Шишок. - А ты, знать, здеся самый учёный, коль про. гербы толкуешь. На волю тебя барин отпускает? Оброку-то сколько платишь?

- ...учёный... мочёный, - заулыбался Крестаковский. - Пашу, пашу с восьми до тринадцати тридцати, а всё равно две тройки. По воскресеньям в основном гуляю.

- А я работаю кажинный день, с рассвета до лучины. По воскресеньям только в церковь и хожу. А оброку много: в долгах как в шелках! А ты, видать, богач, раз тройки, ездишь...

- Ага, на них... богач! Ха-ха! - засмеялся подросток.

- Троек-то, говоришь, две? - продолжал Ванятка.

- По двум предметам. Физкультура и рисование. Не все же рисовать умеют?! И с силушкой у меня плоховато. Зато в компьютерах, дисплеях, АСУ - разбираюсь!

- Осу я видел, и пчёл. Каких два предмета, не пойму. Телег али саней?

- При чём тут телеги, сани, осы, пчёлы?! - удивился Крестаковский. - Тройки, понимаешь? Трой-ки! Умственно отсталый, что ли? Дурак? Говорим по- русски, а как будто на разных языках разговариваем!

- Три-худа дураком обзывала. Но я - нормальный. У нас все таки, - обиделся Ваня.

- Неграмотный ведь, а смекалистый, - вступился за Ваню Шишок. - Мастерство ух как знает. Давай твой, как это, карбютор, живо разберёт.

- Говорите-то вы по-русски, только в выражениях разных времён, - вступился в разговор Ложкарёв. - С Полиграфа они, Крестаковский, разве не видишь, шутят. Приехали к нам с концертом.

- С каким концертом? С какого полиграфу? - опять удивился Ваня.

- Уж и не знаю, с какого. С детского или со взрослого. У вас там фольклор, - сказал Ложкарёв.

- He ведаю.

- He знаем, - добавил Шишок.

- Недавно в городе живете?

- Я - домовой, Шишок. Ваня Шуршалой-Шебаршалой кличет. Живу в Твери, почитай, четыреста годков. А Ванина родня живёт здеся испокон веку в Загородном посаде.

— Ясное дело. Ваня живёт в центре города. А Шебаршала, Домовой - украинская фамилия? - спросил Ложкарёв. - Весело, славно разыгрываете нас!

- А вот Фольклора не знаю, - продолжал Шишок, не обращая внимания на слова Ложкарёва. - Немец Фольклор-то твой? Али швед?

- Шутники, однако. Из художественной самодеятельности? - уточнил Ложкарёв.

- Из какой такой са-мо-де-я-тель-нос-ти? - переспросил Ваня.

- Из само-дея-тель-ной, - пояснил Крестаковский.

- Верно, сам всё делаю, - догадался Ваня, - бочки, вёдра, деревянны ушата. К бондарёвскому мастерству пристрастился. Затьмацкие - те больше по кузнечному делу: замки там замысловатые мастерят, серпы, обручи для бочек. Это ихнее дело. Затверецкие - больше на барках, чёлнах да парусниках по рекам ходят, суда в дальние земли водят, зимой гвозди делают. Ух, и гвозди кованы! Работать надо, а то с голоду опухнешь, помрёшь раньше сроку.

- Хорошо, Вань, играешь, - Ложкарёв отодвинул в сторону тетрадки.

- Нековды нам играть. С восьми лет, как тятьку на войне шведы убили, работаю.

- Какие ещё шведы? Немцы? В Великую Отечественную?

- Можа и немцы. Кто их разберёт. Я тама не был.

- На Тверь недруги не раз наваливались. Но тверичи их тово - турнули всех, - вставил словечко Шишок, - нечаво на чужо добро зариться. А Ваня бочки мастерит большущи под капусту, под огурцы.

- Полногабаритные, стало быть? - хмыкнул Крестаковский.

- Оне. Полные, здоровые. Десять пудов влезает. А ты чаво делаешь? Не пойму. Берестяные грамотки рисуешь? Али нову грамоту князю великому пишешь? Челобитню бьёшь? А книг-то, книг! Монастырски, церковны? Али каки? Заморски... с картинками... А про чо?

- Рисую, пишу, читаю. Весело с вами в старинку играть! - опять засмеялся Ложкарёв. - В-х-алера!

- Поп, значит, али игумен, - продолжал Ваня. - Отроков сколько привалило? Эва, семья-то многодетна, знать? И парни, и девки справны. Все без дела, с грамотками.

- А ты, мужик, пошто холеру кличешь? - возмутился Шишок. - Смотри, придёт, как Три-худа. Ишь, неслух, вертун! Ты энтова на горох коленками, - указал Шишок на пятиклассника.

- Садитесь, гости дорогие, раз пожаловали на занятия кружка. Михаил, Миша! Карту давай!

- Михаилом-то в честь князя тверского Михаила Ярославича назвали?

- Какого князя? - удивился Крестаковский.

- Как какого? - возмутился Шишок. - Первого-то тверского князя в тринадцатом веке Ярославом Ярославичем величали. Он был братом Ляксандра Невского. Ляксандр - значит победоносный! Так вот, сына Ярослава звали Михаилом, Михаилом Ярославичем! Загубил хан татарской орды Узбек его душу. Соху тяжку на спину взвалил. Двадцать шесть дней и ночей маялся князь, а пощады не просил. Убили Михаила Ярославича татары. А ще пуще лютовал в Твери двоюродный брат Узбека - Голхан, по прозвищу Щелкан: «... брал он, млад Щелкан, дани невыходы, царски невыплаты, у кого денег нет - у того дитя возьмёт, у кого дитяти нет - у того жену возьмёт, а у кого жены нет - того самого головой возьмёт». А тверской дьякон Дюдько, что кобылу на водопой к Волге повёл, вот тута, - тряхнул головой Шишок в сторону Волги, - так он...

- Здесь же старый волжский мост стоит! - удивился Крестаковский.

- Тута было, тута! Моста тогда не было. Так вот, когда стали ордынцы кобылу отнимать, завопил дьяк дьяковским басом что было мочи:

- Братья, тверячи! Не выдавайте! Бей их, насильников окаянных! - Из-за Волги, из Затверечья, из-за Тьмаки и Загородного посаду сбежался народ. Ударили в колокола, и давай крушить. Сожгли княжеский терем, где закрылся Голхан, перебили всех татар, освободили Тверь.

- Кабы, сказывали, не московский князь Иван Калита, враждовавший с Тверским княжеством, - добавил Ваня. - С поклоном пошел Калита к татарам. Спас Москву от ханского гнева. А Тверь и другие города пожгли.

- Всё правильно, - кивнул Ложкарёв. - Тут поднялся народ. Встал под знамёна великого Московского князя Дмитрия. Собрались бойцы на Куликовом поле. Разгромили Золотую Орду. Порушили их власть над русскими землями.

- И потом было много всяких битв за Тверскую Русь! - добавил Шуршала- Шебуршала.

- А говорите, неграмотные! - засмеялся Крестаковский. - Интересно, что было там, где я сейчас живу? Мало мы знаем о своей земле. А что будет потом? В другом веке?