Марк Элиот - Джек Николсон. Биография

– Как там ваш байкерский фильм? – спросил он.

Когда Хоппер сердито объявил: АИП занимается ерундой, Шнайдер, Рейфелсон и Блаунер оживились. Через несколько секунд молчания Берт попросил Хоппера рассказать поподробнее.

Через пять минут Фонда и Хоппер заключили договор с «Райбертом».

Шнайдер согласился дать им триста шестьдесят тысяч долларов в качестве стартового капитала. По одиннадцать процентов дохода Хопперу и Шнайдеру (Саузерн не присутствовал, и его доля не обсуждалась) и сорок тысяч немедленно на руки Хопперу и Фонде, чтобы снять пробную версию.

Шнайдер знал, что рискует – Хоппер имел ужасную репутацию в Голливуде, а Фонда был совершенно неопытным продюсером, – но желал подкрепить слова делом. «Райберт» дал согласие, и Корман с АИП остались за бортом. Джек жалел Кормана, но лучше многих понимал, что такое киноиндустрия. Все готовы друг другу горло перегрызть, когда речь заходит о переманивании талантов и краже чужих идей. И потом, не он заключал договор, а только предложил проект АИП и не получил никакого задатка, хотя настоящая сделка – это деньги.

Шнайдер откупорил бутылку дорогого шампанского, чтобы отпраздновать.

Хоппер и Фонда на следующий день отправились в Новый Орлеан с Тони Бэзил (Мэри) и Карен Блэк (Карен), чтобы найти актрис на остальные женские роли. Хоппер должен был сыграть Билли, а Фонда – Уайатта (Уайатт Эрп, он же Капитан Америка). Они намеревались снять «приход» под действием ЛСД во время масленичного карнавала – насколько хватило бы денег. Джек отправился с ними в качестве бдительного ока «Райберта».

Проблемы начались в первый же день. Все встали в шесть утра, чтобы смешаться с праздничной толпой, запечатлеть какие-нибудь безумные кадры и снять сцену на кладбище. Едва все успели собраться, как Хоппер, уже под кайфом, перед съемочной группой назвал себя величайшим режиссером в мире и заявил: остальные – просто обслуживающий персонал. Несколько членов съемочной группы уехали сразу же. Когда оставшиеся взялись за съемки на местном кладбище, хаос возобновился.

«Мы все сидели в трейлере, – вспоминает Карен Блэк, – и искали праздничное шествие на улицах, но ничего не находили. Если вы посмотрите фильм, то увидите: мы с Тони и Деннисом на самом деле не принимали участия в параде. Я вообще вышла только один раз. Это был просто бардак. Мы с Тони сидели в машине, а остальные, кажется, нюхали порошок. И вино текло рекой. И все время ревел рок-н-ролл. С ума сойти! Деннис постоянно выглядывал в окно и перебрасывался шутками с прохожими. Тогда я и начала думать, что ничего не получится».

Бэзил:

«В первой сцене на кладбище я, лежа на земле, увидела идущих ко мне Карен Блэк и Денниса. Тогда я воскликнула: «Вот черт!» – и была готова ко всему на свете. Но, когда мы сняли сцену, до меня дошло – в ней есть кое-что очень знакомое. Тогда я сообразила: Деннис очень увлекался экспериментальным кино Брюса Коннора, поэтому построил эпизод по образцу аналогичной сцены у Коннора. Он не такой спонтанный и безудержный, как многим казалось».

На следующий день в Новом Орлеане обдолбанный Хоппер потребовал, чтобы Фонда рассказал перед камерой о самоубийстве своей матери. Он надеялся получить отличный материал для тест-фильма. Фонда отказывался, полагая, что Хоппер заходит слишком далеко. Оба страшно разругались, но в конце концов Фонда сдался, вскарабкался на статую Мадонны и произнес несколько фраз в адрес матери, интересуясь, зачем она это сделала. Хоппер завопил от восторга. Но с тех пор Фонда с ним не разговаривал.

Когда они вернулись в Лос-Анджелес, Фонда хотел покинуть проект, но Рейфелсон убедил его остаться, ведь в их отсутствие Шнайдер уговорил студию «Коламбиа» распространять «Одиночек», а они взамен должны были выдать авансом весь бюджет – триста шестьдесят тысяч. Рейфелсон объяснил Фонде: обратной дороги нет; он не мог расторгнуть договор, не создав тем самым серьезных юридических проблем и не повредив некоторым своим друзьям, поскольку «Райберт» уже отнес чек «Коламбиа» в банк и получил сорок тысяч, которые и отдал Хопперу на съемки тест-фильма.

Фонда неохотно полетел в Нью-Йорк – он снимал дом в Ист-Сайде, – чтобы поработать над сценарием вместе с Терри Саузерном. Когда параноидальный Хоппер об этом узнал, то в ярости помчался следом, не желая, чтобы хоть что-нибудь в фильме делалось без него.

Он приехал к Фонде, где экономка сказала ему, что Питер, Терри и актер по имени Элмор Руэл Торн-младший уехали в «Серендипити-3», ресторан на 60-й Восточной улице. В то время заведение было популярно у нью-йоркской модной тусовки. Торн – молодой бродвейский красавец – согласился сыграть Джорджа Хэнсона, пьющего юриста из Американского союза гражданских свобод (Билли и Уайатт встречают его по пути). Он приехал, чтобы участвовать в разработке сцен со своим персонажем.

Хоппер влетел в ресторан, как в салун, и подошел прямо к столику, за которым ели и пили Фонда, Саузерн и Торн. Во весь голос, не обращая внимания на прочих посетителей, он поинтересовался, отчего его не пригласили на встречу и, раз уж на то пошло, почему они не сидят дома и не занимаются делом, а сачкуют, лопают мороженое и тратят деньги, отпущенные на съемки. Затем Хоппер выдал уничижительную реплику в адрес техасцев (Торн родился в Техасе), заявил, что не смог даже выйти в Далласе, ведь ужасные местные бреют хиппи наголо. Торн улыбнулся и попытался успокоить Хоппера – в Техасе есть и нормальные люди, и протянул ему руку для пожатия. Хоппер тогда назвал Торна ублюдком, схватил со стола нож для стейков, сделал выпад в сторону актера, но промахнулся. Торн сказал:

– Я буду ждать вас на улице. Приносите пистолеты, ножи, приводите своих друзей. И мы через три секунды узнаем, кто тут крутой.

Хоппер не пришел. На следующий день Торн бросил съемки [15].

Затем Хоппер попытался избавиться от Саузерна, под предлогом, что новый сценарий оставляет желать лучшего. Но когда он позвонил Шнайдеру в Лос-Анджелес с требованием уволить Саузерна, тот отказался, заявив: Саузерн – самый важный из участников проекта. Впрочем, Хоппер понапрасну потратил порох. Предложив Фонде новое – и более удачное – название картины, «Беспечный ездок», Саузерн тоже решил: с него хватит [16].

Фонда и Хоппер вновь поссорились из-за денег, освободившихся после ухода Саузерна. Они так и не пришли к соглашению, и каждый впоследствии утверждал, что оппонент посягал на его жизнь.

Когда Шнайдер узнал об уходе Торна, он без совета с Фондой, Хоппером и Бобом предложил роль Хэнсона Джеку, пообещал ему триста девяносто два доллара в неделю (на пятьсот восемь долларов меньше того, что получал Торн). Роль была маленькая, но очень интересная, и Джек ухватился за нее. Впоследствии он утверждал: несмотря на хаос во время съемок, ему не терпелось поучаствовать в фильме – по двум причинам. «Во-первых, почти никто не хотел, чтобы я играл. Не потому что у меня плохо получалось. Играть так, как я, значило тратить массу сил. Все полагали – мне лучше вложить эту энергию в режиссуру или создание сценария».