Александр Городницкий - И жить еще надежде…
- Название:И жить еще надежде…
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вагриус
- Год:2001
- ISBN:5-264-00675-X
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Городницкий - И жить еще надежде… краткое содержание
Но чтобы песни геолога запела вся страна — такого, наверное, не бывает…
Бывает. «Атланты» и «Снег», «Над Канадой» и «Перекаты», «Донской монастырь» и «Жена французского посла» не звучали по радио и телевидению, но их пели тысячи людей, зачастую даже не зная имени их автора — Александра Городницкого.
Его судьба — яркое воплощение феномена, возникшего в России в середине 60-х годов, когда человек с гитарой стал выразителем мыслей и чувств миллионов.
Феномен этот назывался «авторской песней», а имена тех, кого впоследствии стали называть «бардами» — Владимира Высоцкого, Юрия Визбора, Булата Окуджавы, Александра Галича, Юлия Кима, — были у всех на слуху.
Но в своих воспоминаниях Александр Городницкий рассказывает не только об авторской песне.
Ученый с мировым именем, он объездил весь свет, был на Северном полюсе и в Антарктиде, погружался на океанское дно и искал затонувшую Атлантиду. Рассказы о путешествиях, написанные то лирично, то с тонкой иронией, составляют отдельную часть книги.
И жить еще надежде… - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Крошечная фирма Арне, весь штат которой состоял из трех человек, работала по контрактам с крупными телевизионными компаниями, предлагая свои проекты. С появлением в фирме Наташи существенное место в съемках сразу стали занимать русские проекты. Летом 1997 года они с Арне впервые приехали в Москву снимать телевизионный фильм о русских разведчиках. Будучи строго проинструктирован бабушкой, много наслышавшейся о грозном советском КГБ, Арне в первое время буквально боялся выйти на улицу, но постепенно освоился.
Его явно нерусская внешность, высоченный рост и привычка все время разговаривать по мобильному телефону постоянно привлекали к нему внимание окружающих. Самое длительное телефонное общение с бабушкой он решил провести, когда, прогуливаясь по центру, увидел на площади большое красивое здание, возле которого было относительно безлюдно. Прислонившись к стене у одного из закрытых подъездов, Арне тут же достал из кармана мобильный телефон и позвонил в Гамбург бабушке. «Бабушка, не волнуйся. Москва очень красивый город, и никакого КГБ здесь нет. Я стою возле очень красивого светлого здания». В этот момент к нему подошел милиционер и потребовал документы, поскольку, как оказалось, Арне стоял как раз у подъезда «Большого дома» на Лубянке.
Случались и другие казусы. Однажды в Елисеевском магазине к нему подошел подросток с лицом дауна, дружелюбно улыбнувшись, поднял руку в фашистском приветствии и закричал: «Хайль Гитлер!» Арне испугался и выскочил из магазина на улицу. В другой раз, тоже в каком-то магазине, к ним с Наташей подошли два парня и презрительно сказали: «Ты же немец, зачем ты с жидовкой связался?» Несколько дней спустя они снимали меня с песней «Чистые Пруды» возле Покровских ворот. Установили камеру, и Наташа попросила одного из прохожих обойти дорожку стороной, чтобы не мешать съемке. «Буду я еще всяким жидам уступать», — неожиданно заявил он.
В 1998 году в кафе «Планета Голливуд», где они снимали жизнь современной московской молодежи для другого фильма, Наташа предложила Арне пари на бутылку шампанского, что и здесь обязательно будут антисемитские выходки. Они уже выходили из кафе, и Арне потирал руки в предвкушении выигрыша, полагая, что на этот раз все обошлось. В гардеробе возле зеркала стояли два молодых парня, один русопятый блондин, другой с раскосыми глазами, похожий на казаха. Когда Наташа и Арне проходили мимо, второй громко сказал первому: «Уйдем отсюда. Здесь русских людей вообще нет — одни жиды».
Эти каждодневные проявления открытого антисемитизма, никем не осуждаемые и не запрещаемые, крайне расстраивали Арне, не привыкшего к этому в современной Германии.
В 1997 году, снимая телефильм о шпионах, они попали в гости к очень ветхому, но крайне доброжелательному старичку. Старичок много лет был разведчиком в Германии и прекрасно знал немецкий. Достав из стола старую затертую папку с грифом «Совершенно секретно», он долго рассказывал, с кем и против кого работал в 30-е и 40-е годы. Фамилию дедушки Арне, своего давнего противника, он тоже, конечно, вспомнил.
Когда гости обратили внимание на роскошь огромной, уставленной богатой мебелью квартиры, хозяин скромно сказал: «Так живут все советские люди». Когда его спросили о сталинских репрессиях, он ответил, что лично он ни о каких репрессиях ничего не знает, — скорее всего, это выдумки буржуазной прессы. «Ну как же, — возразила Наташа, — вот моего дедушку в тридцать седьмом году расстреляли. Ему было всего тридцать два года». Глаза улыбчивого и благодушно старичка сразу стали цепкими и злыми, как будто через маску вдруг проглянуло другое лицо. «Как ваша фамилия?» — спросил он жестким голосом допрашивающего.
С Наташей, впервые за восемь лет приехавшей в Россию, из-за ее яркой кавказско-семитской внешности и полного отсутствия российских навыков, тоже время от времени возникали проблемы. Например, в метро ее буквально на каждом шагу хватали бдительные милиционеры как «лицо кавказской национальности» и требовали предъявить паспорт, видимо, принимая за чеченскую террористку.
В июле 1997 года она прилетела в Москву, чтобы отправиться вместе со мной в Самару на Грушинский фестиваль. Войдя к нам в дом в чрезвычайно модной парижской шляпке и каком-то немыслимом европейском костюме, она сказала: «Я надеюсь, что в отеле на фестивале будет какой-нибудь душ». Пришлось срочно переодевать ее в кроссовки, штормовку и по возможности затертые джинсы.
Дорога на фестиваль также оказалась не простои. Нижние полки в нашем купе занимали наркоманы, которые, как выяснилось, тоже ехали на фестиваль «покейфовать и поколоться». Я мирно уснул на своей полке и только утром обнаружил, что Наталья за всю ночь не сомкнула глаз от страха.
И на самом фестивале, где она наняла от фирмы для съемок телевизионного оператора из Тольятти, тоже не обошлось без происшествий. В один прекрасный день, проходя по поляне, я обратил внимание на обступившую кого-то плотную толпу мужчин, в том числе подвыпивших. Протиснувшись внутрь, я увидел Наташу, которая, как выяснилось потом, решила произвести расчеты со своим оператором. Прямо на глазах восхищенной публики, под жадными взглядами мужиков она доставала из-за роскошного корсажа стодолларовые бумажки и передавала их оператору.
Несколько позже оператор подошел ко мне и смущенно сказал: «Александр Моисеевич! Она заставляет меня снимать все подряд, в том числе горы пустых бутылок из-под водки. Ну она иностранка, понятно, но мы-то с вами — русские люди, зачем нам позориться?» «Правильно, — улыбнулся я, — не снимайте». Опасения наши были напрасными, поскольку пленка «Бетакам», купленная в Тольятти, оказалась бракованной, и все съемки пошли насмарку.
Забегая вперед, хочу вспомнить другую историю, связанную со съемками немецкого телевидения в Москве. В феврале 1999 года, в год двухсотлетнего пушкинского юбилея, в Москву прибыла большая съемочная группа делать фильм о Пушкине. Возглавлял группу режиссер Раймонд Кусерофф. Меня попросили быть консультантом и гидом по пушкинским местам в Москве. Начали мы с бывшей Немецкой улицы — почти напротив нынешней станции метро «Бауманская» находился прежде дом, где, по наиболее вероятной версии, родился Пушкин. Теперь там здание школы, перед которой стоит небольшой бюст юного поэта. Шел мелкий февральский снег. Операторы расположились возле бюста и начали снимать.
В этот момент подъехал экскурсионный автобус с большой группой школьников во главе с учительницей. Как выяснилось из разговора, это были четвероклассники и пятиклассники из 16-й московской школы для трудных детей. Подойдя к памятнику, дети хором стали читать: «У Лукоморья дуб зеленый».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: