Михаил Орский - Путь русского гангстера. Легенды лихих 90-х

– Он же сказал, что те назвались уже после свары, – оборвал парня Жид.

– Если ты соврал, мы тебя из под земли достанем, – не унимался агрессивный парняга.

– Он же сам приехал, – снова вступился за меня Жид.

Я оставил номер своего телефона и был отпущен с миром.

Самосвал оказался не Измайловским. Для чего эту чушь брякнул его брат, я не знаю. Он выжил, заявление, естественно, не написал. Один раз мы пересеклись на «стрелке» в Лобне. Самосвал извинился, поблагодарил за то, что не стал добивать и не снял цепь. Потом сказал странную фразу, над которой я долго кабалил: «Я про тебя по другому думал…»

К сожалению, у него начала гнить жопа – я туда нанес наибольшее количество ударов. Он часто лежал в больнице. И прямо там, на больничной койке умер от передоза. Вслед за ним сгинуло большинство участников этой истории.

Один из Сирот крякнул в Турции с перепоя. Второй попал в лагерь и преставился там. Вроде как тоже – передоз. Третьего они из коллектива еще раньше выгнали, и где он, я не знаю.

Нет уже в живых Леши Жида, по моим впечатлениям и по отзывам Каленого, очень достойного и порядочного гангстера.

Со своим водителем Русланом я вынужден был расстаться, когда тот начал травиться. Он разбился на мотоцикле в Индии.

Шибко блатной Каракуль с С… не сработался, и Каленый отправил его на вольные хлеба. Большинство людей Каракуля перебежало к С…

Давно упокоились на кладбищах старые Воры. От тяжелых болезней, вызванных многолетними лагерными лишениями, умерли Горбатый, Савося, Саша Шорин. Убиты негодяями Шакро Старый и Ростик. Из воровских стариков жив только Юрий Васильевич К. Ему сейчас под восемьдесят. Хочу отдать должное его прозорливости. Юрий Васильевич всегда относился ко мне достаточно иронично и, увидев меня как-то по телевизору, сощурил свои хитрые глазки: «Может, еще книгу напишешь? Писатель…» Как в воду глядел, старый уркаган! Ведь я сам тогда о литературной ниве и думать не думал.

Позднее я узнал: хоть Каленый и орал на меня, но когда тот же сокольнический Картина прибегал жаловаться, что его где-то побили, то С… рычал на него: «Что вы жаловаться бегаете!!! Вот Орский – берет и режет, если его касается!!»

Шестнадцать лет назад у меня с С… возникли серьезные разногласия по принципиальному вопросу. Писать об этом рано. Наше расставание проходило тяжело. Были желающие подплеснуть керосинчику. Но у С… хватило мудрости оформить расставание так, что мы остались друзьями. С 2000 года я работаю самостоятельно. С Каленым мы продолжаем общаться, встречаться, спорить… Моим близким стал его сын, такой же крепкий и харизматичный, как отец.

В свои шестьдесят восемь лет Каленый остается в неплохой форме. Ведь он много лет не пил и не курил. Еще недавно он в легкую жал с груди двести килограмм. С… по-прежнему у руля Сокольников. А я знаю, что по первому зову всегда встану рядом с ним плечом к плечу.

После освобождения меня неизменно тянуло в Новотроицк. Я всегда чувствовал себя там как дома. Во-первых, возил гревы в лагерь Бублю и Соусу. Во-вторых, у меня там было много друзей и знакомых. Подлый сидел на «пятерке». Птенец на Мангышлаке в Казахстане. Малолетка жила своей мышиной жизнью матери-одиночки. Измену я ей не простил и отношения поддерживать не пожелал. Перегорел. Тренер Гена Ларионов от срока спрятался в дурдоме и у него в натуре слегка потекла крыша.

В-третьих, соотношение женщин и мужчин в новотроицких ресторанах было примерно восемьдесят на двадцать. Местная шпана гундосила: «Мишаня, ты наших телок балуешь, косметику им даришь. Они нам бесплатно давать не будут…» Ну, а как было не уделить внимание уральским красоткам, хотящим и совершенно непритязательным?

Меня радушно принимал старина Вилли. В моем распоряжении всегда была отдельная комната. Знатный кулинар, Вилли постоянно готовил курники и уральские пельмени. Наверное, во многом благодаря щедрым уральским харчам мой вес с семидесяти четырех килограмм за пять лет достиг ста.

У него была огромная коллекция видеокассет. Ведь я освободился в другую эпоху. До моей посадки все это было под запретом. В кино мы смотрели «Фантомасов» и Гойко Митича. И вдруг к нам хлынул Голливуд. Я подсел на жутики. Хотя боялся их ужасно. Вилли, мужчина суровый и немногословный, относился к моим фобиям с легким недоумением.

– Вилли, ну скажи, – допытывался я в седьмой раз, – «чужой» спрятался в кота?

– Шариков, оставьте в покое кошку… – отмахивался Вилли.

В кульминационные моменты я убегал из комнаты и подглядывал за жутиками из коридора. Вилли попытался воздействовать на меня логикой.

– Хорошо, ты их боишься. Но они же в телевизоре и ничего не смогут тебе сделать.

– Логично, – согласился я и уселся смотреть очередной фильм про оборотней. И этот оборотень по сюжету смотрит на телку, которая сидит перед телевизором и вылезает, сука, прямо из ящика…

– Вилли, они из телевизора лезут!!! – в полной панике заорал я, убегая из комнаты. Но постепенно через год-другой я перестал их бояться, хотя до сих пор больше всего люблю фильмы ужасов. Только не страшные они какие-то сейчас. То ли дело в раньшее время!

Новотроицк. 1996 год. Сидят Автор, Вилли, Подлый.

После освобождения Бубль тоже начал кататься со мной в Новотроицк. Мы любили душевно зависнуть в местном кабаке под названием «Урал». Пересекся с Бибулей. Вскоре он стал Вором. Но его быстро свела в могилу отрава.

Олег и тут умудрился попасть в карты. Его обыграл на приличную сумму местный блатарь Рябой. Я его знал по «тройке». Позже тоже «крякнул» от наркоты.

Однажды вечером в кабаке я увидел сдавшего меня Андрона.

– Вот этот черт меня вломил, – кивнул я Олегу.

Бубль захотел с ним побеседовать. Разговор не заладился, моему товарищу зарядили в дюндель и посадили на пятую точку. Мы с Вилли тут же ринулись в бой. Улучив момент, я вонзил в лицо стукача граненый стакан. Брызнула кровь. Андрона под руки уволокли прочь. Бубль отряхнулся и мы вернулись за стол. Через час нас дернул на рамс легендарный Маней.

Я много слышал о нем от Птенца и от бродяг на «восьмерке», но никого не спрашивал о внешности этого старого каторжанина. Мне почему-то представлялось что-то большое, черное, кудлатое. Маней оказался еще не старым худощавым, светловолосым мужчиной. Очень спокойным, без понтов. Не знаю, на что рассчитывал Андрон, обратившись к нему.

– Что за беспредел вы тут устроили? – тихо спросил Маней.

– Я получил пять лет и сел только по его показаниям. Он меня сдал, – объяснил я свой поступок.

– А чего раньше с него не получили? – поинтересовался бродяга.