Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 2

Лучом край земли задевая,

В мерцанье сверкающих звезд,

Лучами нелепо играя,

Мостит свой безоблачный мост.

Неясные мысли роятся,

От лунного света — легки,

На белый листочек ложатся,

Рожденные ночью стихи.

***

Скажу, не случайно поэты,

Свидетели в этом — века,

Слагают ночами сюжеты,

В которых сверкает строка.

То полная лунного света,

То таинства звездной ночи,

Когда, побывавшая где-то,

Душа возвратилась к свечи,

К огарку! Чтоб лунные блики

Вдруг приняли облик стиха,

Рождая небесные книги,

Которым, дай Бог, жить века.

Стихи о творческом самочувствии

Волна небес приносит озаренье,

Смывая с сердца горести налет,

Рождая образ, новое виденье,

Даря душевный неземной полет.

О чудо! Счастье творчества! Волненья!

О сладкий миг — рожденье тихих строк.

Бальзам на сердце! Радость! Вдохновенье!

Из лепестков — венок! И к небесам рывок!

Любовь уходит

Последний взгляд, наброшенный на плечи.

Последний поцелуй еще не сжатых губ.

Горчинки след от уходящей встречи,

Прощальный взгляд, дрожанье теплых рук.

Любовь уходит. И на миг смятенье.

Прочитана страница невпопад!

Вновь тишина и полное неверье,

А в памяти печальной искры взгляд.

Любовь уходит медленной походкой,

Уходит тихо, с болью примирясь,

Любовь уходит незаметно, робко,

От судных взглядов сторонясь, таясь.

Любовь уходит в пустоту Вселенной,

Отдав тепло прочитанных молитв.

Душа любви — комок всех чувств нетленных!

Любовь земная — для Вселенной миг!

Под знаком солнца

На крыльях огненных несут

Меня по жизни чудо-кони!

Редеет вражеский редут,

Вразлет летят их крошки-пони!

А я скачу сквозь тьму и зло

Навстречу яркому светилу,

Ведь солнце силу мне дало —

Мое небесное горнило.

Оно лучом своим палит,

Дыханьем пылким обжигает!

Но жар меня не пепелит,

А только силой заряжает!

Безумство, страсть, огонь дарит!

В объятьях солнечного света

Моя душа поет, парит

В лучах сияющего лета!

Зачем стою на сцене?

Зачем, скажите, я стою на сцене?

Читаю строки в памятном бреду?

Кровь безрассудно закипает в вене.

Зачем я прошлое свое на суд веду?

Зачем делюсь со зрителем волненьем?

Сжимая сердце в трепетный кулак?

Зачем мне знать о боли ваше мненье?

Ведь я сама избрала свой Гулаг?!

Зачем делюсь душевным изувечьем?

А сердце наизнанку и на шест?!

Как беззащитен ты, поэт,

В признанье вечном,

Неся прилюдно

Чувственный свой крест...

4 февраля 2001 г.

***

Спустилась ночь с небесным мраком,

И мысль, бессонницу храня,

Терзает сердце тяжко, с гаком!

Сжимает грудь судьбы змея.

Порой до самого рассвета

Неведом сон — душе покой.

Нет в мыслях радужного света,

И мозг зажат дурной рукой.

Жизнь пролетела, как мгновенье,

Оставив шрамы там, внутри.

А детства, юности — виденья,

Как сон, витающий вдали.

Ты потянись — рукой достанешь

Недавних лет мечты свои.

Как ни старайся, не обманешь

Зимы дыханье от земли.

Бессонница

Бессонница в душе рождает

Томящий слабый сердца тик.

Лишь старики то чувство знают

И молча Бога призывают:

Без боли б умереть хотели,

И, дал бы Бог, в своей постели,

Уход из жизни — тихий миг.

Лунная грусть

Не бьют часы. Но знаю: полночь.

Я в этот миг затих в ночи

И как молитву: помнишь!

Помнишь! Шепчу при отблесках свечи.

Захочешь ли делить со мною

Все муки прожитого дня?

Вдруг стану я бедою?

Обузой грешной для тебя?

Все радости и все невзгоды

Не бросишь, понесешь с собой

И сквозь непрожитые годы,

Делясь со мной своей судьбой?

С поклажей горькой, с думой тяжкой,

Я словно проклятый бреду!

Надежда? Есть. Но счастье — сказка.

Я лучше в прошлое уйду!

Я не пишу хвалебных гимнов

Я не пишу хвалебных гимнов,

О прошлом оды не слагаю,

И слов слащавых, сладко-липких

В своих речах не замечаю.

Иду к барьеру без оглядки,

За что себя благодарю.

Свинцом расплавленным в десятку

Попасть я Господа молю.

Совсем неведома мне низость

И попрошайство на издат,

По восходящей планке движусь

К погонам звездным, как солдат.

Я не пишу хвалебных гимнов,

Я по стерне всю жизнь иду,

А потому под серым ливнем

Не тлею я, а вновь горю.

Любви нелегкая дорога

Темнеют закаты жаркие,

Звездочки вспыхнули яркие,

Небо прогнулось под куполом,

Земля наполнилась звуками!

Месяц в блестящем инее,

Плывет по небесной линии.

В сердце бьется тревога:

Любви нелегкая дорога.

Море бушует слепо,

Волны плещутся в небо,

Волны швыряются камнями,

И бьются о скалы рваные!

А небо такое высокое!

Тайна Вселенной далекая!

А звезды такие яркие,

А губы, как угли, жаркие.

Звезды глядят ясноглазые,

А мы с тобой совсем разные.

Забилось сердце

Забилось сердце. Ритм ужасный.

Куда торопится, спешит?

Минута жизни — миг прекрасный.

Предсердье клапан тормошит.

Еще секунда. Полночь грянет,

И стрелка времени замрет.

Сердечный ритм все вянет, вянет...

До ноль часов не добредет.

Затихло все. И боль пропала,

И нерв надломленный лежит.

Мгновенье, миг, и сердце встало.

Курантов бой не воскресит!

Увяли тонкие сосуды,

Но мозг еще живой в ночи...

Исчезнут в мире пересуды,

Как этот язычок свечи.

Окаменеет сердце скоро,

И улетит душа, любя,

Где звуки ангельского хора

Приемлют душу, не скорбя.

2000 г.

Душа младенца — Божий мотылек

Молитва

Младенец умирал...

Безвинное дитя...

Металась мать над колыбелью сына,

Молилась мать:

— Не отнимай, мой Бог,

Того, кого на свет земной явила.

Не отнимай же, Боже!

Душу не бери

Еще совсем невинного младенца!

Мою взамен отдам!

Ну, Бог, возьми!

Возьми не часть,

А полностью — все сердце!

Возьми же, Боже,

Душу не его!

Возьми мою! Я умоляю слезно!

Пускай живет мой сын в земном краю,

А я в безмолвном и далеком — звездном!

А коль берешь, возьми мою!

Неотделима я отныне. Знаю,

Что там в твоем божественном миру

Молиться буду, за грехи сгорая!

Не покидай, не оставляй, сынок!

Взгляни на солнце, на земные краски! —

Рыдая, нянчила безжизненный комок,

Еще чуть теплый от любви и ласки.

Свершила грех. Не бросила дитя.

Ну как оставить одного младенца?

И, помолившись, жизнь душой любя,

Остановила мать свое больное сердце.

Душа младенца — Божий мотылек.

Горят во храме поминальном свечи.