Иван Кузнецов - На судьбу я не в обиде...

Сколько раз приходилось испытывать чувство искренней радости и гордости за наш курс, когда в «Правде» появлялись корреспонденции из Берлина и Вены Мая Подключникова, телерепортажи из Будапешта Олега Власова, выступления в «Известиях», «Литературной газете», «Учительской газете», «Пионерской правде» и других центральных изданиях Елены Ивановой, Риммы Озерской, Клавы Бруновой, Игоря Тарабрина, Гены Дайгородова, Гоги Гогоберидзе, Володи Сурмило и многих других однокурсников.

Занятие проводит руководитель отделения журналистики

филологического факультета Тимофей Иванович Антропов.

За столом (слева направо) Т.И. Антропов, P.P. Мирлусова

(Озерская), В.И. Морозова, А.Н. Захаров, СИ. Стыкалин,

И.В. Кузнецов. Во втором ряду (слева направо) А.И. Аджубей,

И.И. Демин, В.П. Петушков, М.В. Дубровская, В.В. Ученова,

Е.В. Иванова, И.А. Тарабрин

Немало книг выпущено нашими выпускниками, в том числе по истории и теории журналистики. У одной Виктории Ученовой их не перечесть.

В журналистскую науку существенный вклад внес СИ. Стыкалин, один из самых видных исследователей советской сатиры. Лишь преждевременная кончина помешала ему защитить уже завершенную докторскую диссертацию по истории советской сатирической журналистики. Стали наши выпускники заметными учеными и в других областях науки. С неизменным успехом в Центральном доме журналиста читал лекции по философии наш однокурсник доктор философских наук, профессор Йово Элез.

Но самое главное – все наши сокурсники стали настоящими журналистами. Неугомонными, пытливыми, умеющими быстро схватить и подать тему так, как писал в свое время в корреспондентской застольной Константин Симонов. Недаром мы часто распевали ее в студенческие годы.

Хотя, признаться, нам «не наплевать» и на остальное. Каждый из нас отдавал все свои силы любимой профессии. Таким был Володя Парамонов, заместитель главного редактора еженедельника «За рубежом», такой являлась Рада Хрущева – заместитель главного редактора одного из самых популярных советских журналов «Наука и жизнь», такими старались быть все.

Прошли десятилетия, а наш первый незабываемый ничуть не меркнет в памяти. Вспоминаю, как перебирая старые бумаги, рассматривал фотографии… И захотелось просто так позвонить кому-нибудь из моих однокурсников. Набрал номер телефона нашей старосты Клавы Бруновой. «Неужели ты звонишь просто так?» – искренне удивилась она. А потом была так рада, с таким восторгом мы с ней вспоминали всех и все, что, уверен, если бы кто-нибудь захотел дозвониться к нам в тот вечер, – все его усилия оказались бы тщетными. О чем только мы ни вспоминали, чего только друг другу ни пожелали! И понял я, как все-таки редко мы встречались и тем обедняли себя, безвозвратно упуская радость общения с настоящими друзьями. Ведь многих уже никогда не встретишь…

Признаюсь, я люблю иногда приезжать на Стромынку, чтобы хоть в воспоминаниях побыть в кругу своих сокурсников Вани Хуртина, Вани Демина, Миши Иванова, Сережи Стыкалина, Володи Парамонова, Вити Ригина, Толи Володина, Саши Щербакова, Володи Дворжака Володи Петушкова, чтобы вернуться туда, где прошла наша незабываемая университетская молодость.

История факультета журналистики Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова (М.: Гуманитарный центр «Монолит», 2007. С. 215–217).

Уже в самом начале XX века одним из самых насущных становится вопрос о подготовке журналистских кадров в специальных учебных заведениях. В феврале 1905 г. в Москве профессором Λ.Ε. Владимировым, по примеру зарубежных учебных заведений, были организованы первые курсы для обучения журналистов. Однако их деятельность прекратилась в связи с революционными событиями осени 1905 г.

После Октябрьской революции при создании советской печати эта проблема обретает особенно острый характер. В марте 1919 г. в тяжелейших условиях Гражданской войны, на VIII съезде РКП (б) было отмечено, что этот период «…в высшей степени вредно отразился на состоянии нашей партийной и советской печати» [3]. В декабре 1921 г. в постановлении партии «Об усилении местной периодической печати» было акцентировано внимание на том, что «…с течением времени партийно-советская печать не улучшилась, а ухудшилась» [4]. Состоявшийся в марте 1922 г. XI партийный съезд констатировал, что «…партийно-советская печать находится в состоянии тягчайшего кризиса» [5].

Причинами столь тяжелого положения печати в эти годы невероятной разрухи стали и острая нехватка бумаги, и изношенность полиграфической базы, но самая главная из них – острейший недостаток газетных кадров. Старые газетные сотрудники, занявшие враждебную позицию к новой власти, считали для себя «позором» работать в советской печати. Ревниво сохраняя буржуазное целомудрие, читаем в многочисленных воспоминаниях, журналисты заполняли «хлебные» советские учреждения. Их можно было встретить в Центро-жире, Главтабаке, Главтекстиле, но не в газете. Только небольшая группа старых журналистов, остававшаяся верной своей профессии, заняла в редакциях советских газет чисто «технические» должности.

Партийный литератор стал редким явлением, особенно в провинциальных газетах. Число газет росло, а журналистские кадры не пополнялись. В особенно катастрофическом положении оказались уездные газеты и национальная печать. «Однолошадное хозяйство» – этот термин был применим ко многим уездным газетам, в которых всю работу, начиная со сбора материалов до выпуска и распространения тиража, за неимением штатных сотрудников выполнял один редактор. При таком положении с кадрами, вспоминает один из самых известных советских публицистов А. Зорич, были рады любому, умевшему хотя бы грамотно писать.

Аналогичная картина была и в национальных изданиях. Обследование газет автономных республик и областей, проведенное подотделом ЦК РКП (б) в середине 1922 г., показало, что многие из них «слабы во всех отношениях», а некоторые находятся «на грани умирания». Тираж отдельных газет не превышал 1000 экземпляров, а выходившая в Удмуртии на вотском языке газета выпускалась в количестве 170 экземпляров. Слабы были в республиках газеты и на русском языке [6].