Владимир Сысоев - Виктор Иванов

В рисунке М.Г. Бурцев (1964)точность портретной характеристики сочетается с одухотворенной передачей родовых черт определенного человеческого типа, сформированного конкретной средой, специфическими условиями труда и быта, уникальной суммой социально-биологических факторов. Вместе с тем в живой структуре образа проглядывает удаль, бесстрашие, непокорный нрав потомка тех, кто некогда олицетворял мятежный дух казацкой вольницы Степана Разина. Нечто знакомое по историческим полотнам Сурикова сквозит в одухотворенном лице Прасковьи Филипповны - героини одноименного рисунка 1970 года. Неистовой энергией и силой характера она сродни боярыне Морозовой, единоверцы которой создавали свои раскольничьи общины на берегах Оки еще в середине XVII столетия.

Типизированная внешность его персонажей часто доведена до «лика», трансформирующего извечные, родовые признаки этнического типа, из поколения в поколение переходящие черты, символизирующие непресекаемость народного характера. Таким связующим времена образом представляется «лик» деревенской девушки, созданный в графическом портрете Нины Сеньковой (1964) и послуживший прообразом одной из героинь картины Рязанские луга. Перевод неповторимо индивидуальных проявлений модели в план монументального обобщения осуществлен с помощью пропорциональных соотношений, пластических характеристик, обнаруженных в реальном строении головы, лица, телесном объеме фигуры.

Портрет жены. 1999

Собственность художника

Внучка. 1 976

Каунасский художественный музей им. М.К. Чюрлёниса

В преображении и генерализации натуры участвует не только пластика и тектоника тела, но также покрой и складки одежды. Художник внимательно изучал приемы изображения складок у старых мастеров, умевших обыграть ткань, облегающую фигуру, в интересах благородной красоты и значительности человеческого облика. Однажды во время нашего совместного посещения Государственной Третьяковской галереи Иванов обратил мое внимание на одну любопытную «несообразность» в трактовке одеяний героев картины А. Иванова Явление Христа народу. Если складки одежд большинства участников действия выдержаны в одном пластическом модуле, соответствующем величавой тектонике образов и барельефному принципу композиции, то «набедренная» драпировка дрожащего мальчика в левой части изображения трактована в иной манере, скорее характерной для быстрого этюда. Ее бытовое звучание не вяжется с возвышенно-классическим строем образов и скульптурной пластикой монументальных форм. Как предполагает Иванов, указанный кусочек материи появился в последний момент, возможно по настоянию какого-нибудь слишком целомудренного критика, и создателю гениального творения просто не хватило времени привести ее к общему знаменателю, наделить дыханием вечности. И, хотя современный костюм не столь выигрышен и архитектоничен, как древние библейские одеяния, в произведениях Виктора Ивановича он существенный элемент оценочной характеристики, способствующий раскрытию физической и духовной красоты человека. Его герои в зависимости от ситуации одеты в обыкновенные платья и телогрейки, простые майки и кофточки, реже на них можно видеть ритуальные или праздничные одеяния более традиционного, народного покроя. Так, при создании композиции Похороны в Исадах одежда участников события многое определила в характере пластической мелодии, делающей живой и понятной возвышенный смысл сцены. Тому способствовала и сама необычная специфика похоронных облачений, восходящая к древним обычаям. Похороны на кладбище в Исадах несколько отличались от того, что приходилось видеть художнику в соседних деревнях. По его словам, эти отличия заключались в следующем: «Ритуал похорон здесь общий со всеми русскими селами, но есть и свои особенности, когда и почему они возникли, судить не берусь. Одна из них такая: женщины, близкие родственники умершего одевают старинные белые одежды и головы покрывают самотканными белыми платками. Часто поверх темных платков закручивают белые повязки на голове... Гроб опускается в могилу на белых полотнищах в окружении сомкнутых фигур в черном, и, как восковые свечи, выделяются женские фигуры в белом»[1 В.И. Иванов. Каталог выставки произведений.]. Вынашивая тему проводов покойника, Иванов не преследовал цель возложить вину за случившееся на социальные условия или оспорить действующий во Вселенной неумолимый закон рождения и смерти. Его скорее привлекла этическая сторона ритуала, в котором бытовое, конкретное сочеталось с общечеловеческим. В итоге длительных и порой мучительных композиционных исканий выкристаллизовалось решение, примирившее подобно траурному реквиему трагический пафос трудной ситуации с поэтическим началом, символизирующим торжество человеческого духа перед лицом загадочного небытия. В картине Похороны в Исадах вертикально удлиненные фигуры полностью доминируют над окружающей средой, определяют своим четким ритмом и пластикой неповторимый и вместе с тем универсальный по тематическому смыслу характер созданной художественной конструкции.

Сидящая девушка. 1970

Собственность художника

Стадо в Ряссах. 1997

Собственность художника

Ее содержание не сулит зрителю каких-то радужных перспектив, а отражает нормальную суть бытия, в котором неубывающее количество горя, страданий уравновешено «неистребимыми чувствами любви, надежды и веры». Оно как бы подтверждает известную истину, что подлинному искусству по силам саму смерть сделать прекрасной, лишив ее не слишком притягательный облик гнетущего, давящего налета из смеси безысходной тоски и уныния.

Тема похорон постоянно возникает в его позднем творчестве как естественный душевный отклик на происходящие вокруг него события. Иванов с горечью замечает, как все больше редеет круг моделей с дорогими ему чертами и душевными качествами, а вся созданная галерея образов на глазах превращается в легенду, былинный сказ. С неслабеющим увлечением художник продолжает исследовать и отображать наиболее важные и значительные грани окружающего его народного бытия, стремясь вместе с другими честными искателями нравственной истины отыскать, нащупать те формы и закономерности человеческого существования, которые могли бы внести в современный государственный и частный, семейный быт столь желанное успокоение и равновесие, сообщить каждому индивидуальному существованию эстетическое и моральное оправдание.