Петр Стефаневский - Триста неизвестных. Издание второе, дополненное

На вечере, посвященном 40-летию первого полета «звена» В. С. Вахмистрова, Павел Георгиевич Данилин вспоминал:

— Черноводский мост — точечная цель. При ее бомбометании требовалось особенно тщательное прицеливание. Истребители входили в крутое пике с высоты тысяча семьсот метров, а сбрасывали бомбы в момент, когда до земли оставалось пятьсот метров. Они разрушили центральный пролет моста и уничтожили перекачивающие станции, расположенные на берегу.

Так почему же все-таки совмещенные самолеты не получили широкого боевого применения в Великую Отечественную войну? С этим вопросом я в первую очередь обратился к самому Владимиру Сергеевичу.

Вот что рассказал конструктор. Все его довоенные работы были строжайше засекречены. За ними следил лично Маршал Советского Союза Михаил Николаевич Тухачевский. Однажды на правительственном заседании, рассматривавшем состояние нашей военной техники, М. Н. Тухачевский доложил правительству о ходе работ по совмещенным самолетам, рассказал, что конструктор В. С. Вахмистров спроектировал и заканчивает постройку компактного самолета-истребителя. Этот самолет будет постоянно находиться в фюзеляже авиаматки — тяжелого бомбардировщика и покидать его непосредственно в воздухе только для отражения атак вражеских истребителей. После окончания воздушного боя он снова займет свое место в фюзеляже авиаматки. Таким образом, ему совершенно не нужны посадочные шасси, что намного повышает его летно-боевые качества, особенно маневренность. Посадка на землю может потребоваться только в явно аварийной ситуации.

И. В. Сталин укоризненно посмотрел на М. Н. Тухачевского и с явно оскорбительной усмешкой произнес примерно следующее:

— Хороший вы военный специалист, заслуженный маршал, а докладываете такие фантастические вещи…

Вся многолетняя работа большого коллектива конструкторов, самолетостроителей, летчиков-испытателей пошла насмарку, а компактный истребитель, построенный уже на три четверти, соответственно на… свалку.

…Прошло много лет. Американские конструкторы стали размещать на сверхтяжелых самолетах В-36 по три небольших истребителя. Но они с этой идеей безнадежно опоздали. За полтора десятка лет, вооружение армий шагнуло далеко вперед, неизмеримо возросли и требования к военной авиации,

Всему свое время. Владимир Сергеевич Вахмистров умел его опередить, всегда работал на завтра, с дальним прицелом. Еще во время войны он, между прочим, спроектировал и применил на практике сбрасывающиеся в полете подвесные баки для дополнительного запаса горючего. Это обеспечивало неизменные успехи при налетах на дальние тыловые объекты противника: повышало радиус боевых действий самолетов, внезапность их появления над целями. Подвесные баки широко применяются и в современной реактивной авиации.

Густо залепленный разноцветными заплатами старенький трудяга У-2 благополучно дотянул до испытательного аэродрома.

Когда я рулил к стоянке, на нижнее крыло самолета вскочил небольшого роста человек в летной форме.

— Ты, Петр Михайлович? — послышался из темноты, неожиданно знакомый голос. — Жив, голуба!

Да ведь это полковник Бабкин! Работает теперь заместителем начальника института по летной части.

Крепкие рукопожатия, дружеские похлопывания по плечу. По поведению Бабкина догадываюсь, что он ждал меня, что-то знает, а не говорит. Спрашиваю прямо:

— Зачем вызвали? Не тяни за душу, знаешь ведь.

— Конечно знаю. Есть приказ: тебя немедленно домой, к жене. И чтоб от нее — ни шагу. Понял? — Полковник И. П. Бабкин явно наигранно оглядывается и полушепотом заканчивает: — Что натворил-то, головушка бедовая? В Кремль вызывают, завтра же.

— Зачем?

— Амба, брат, больше ничего не знаю. И то, кажись, лишнее сболтнул. Но ведь для друга…

…Коротка июльская ночь. Уже пора ехать. Жена смотрит тревожно. А что я ей скажу? Даже куда еду сказать не могу. Тайна. Зачем? И сам не знаю. Приказано явиться к Н. А. Булганину.

В Кремль доставил меня Булганин на своем автомобиле. При въезде никаких пропусков. А в комнате перед приемной И. В. Сталина — неожиданный вопрос, видимо дежурного генерал-лейтенанта:

— Почему не сдали пистолет в бюро пропусков?

Я объяснил, что прибыл в Кремль вместе с Н. А. Булганиным, на его машине. Но пистолет все-таки пришлось оставить у генерала.

И. В. Сталин принял меня незамедлительно.

— Садитесь, — указал он на стул рядом с собой. И усталым голосом добавил:

— Ну, рассказывайте, как воевалось.

Я коротко доложил о боевых действиях полка. Сказал и о теневых сторонах нашей авиации, о тяжелой обстановке, сложившейся на фронте к середине июля 1941 года.

И. В. Сталин слушал внимательно, молча. Когда я закончил доклад, задумчиво, словно взвешивая слова, произнес:

— Да… К сожалению, все эти ненормальности имеют место. Но мы принимаем меры… Что вы думаете делать дальше?

— Как что? — растерялся я от такого вопроса. — Полк есть. Пополнимся материальной частью и будем драться, товарищ Сталин, до последнего.

— Не надо до последнего, — услышал я в ответ. — Война только началась. Вы приобрели боевой опыт. Немцы собираются бомбить Москву. Надо помочь нам защитить ее.

— Как прикажете, товарищ Сталин! — Я, кажется, даже встал но стойке «смирно».

— Не надо так говорить, — Сталин бросил на меня возмущенный взгляд. — Приказать каждый дурак может. Через три дня немцы будут бомбить Москву.

От такого заявления я оцепенел. А Сталин продолжал:

— Лучше скажите, что вы лично думаете.

— Надо принять все меры для защиты. Думаю, что я смог бы принести некоторую пользу.

— Вот это уже другой разговор. Скажите, вам известно, кто непосредственно руководит обороной Москвы с воздуха?

— Известно, товарищ Сталин. Командир истребительного авиакорпуса полковник Климов.

— Кто такой Климов?

— Хороший летчик. Надежный командир. Прошел все должностные ступени в авиации.

— А сколько у него полков?

— Кажется, около тридцати.

— Вот-вот. А сколько заместителей?

— Командиру авиакорпуса по штату положен один, — отвечаю. А сам не пойму, куда клонит Иосиф Виссарионович. Но клонит, конечно, не зря.

— Так как же может один, даже хороший командир, управлять тридцатью подчиненными командирами? Со времен Римской империи известно, что один человек может плодотворно управлять не более чем пятью подчиненными. Есть у вас карта?

Я вынул из планшета десятикилометровку, масштабную линейку и цветной карандаш.

В дверях появился генерал, встречавший меня в приемной.

— Вызовите немедленно Жигарева, — приказал И. В. Сталин.

Генерал сразу же вышел. Пока я раскладывал карту, ориентировал ее, разглаживал складки, вошел генерал-полковник авиации П. Ф. Жигарев. Поздоровавшись с ним, И. В. Сталин провел на моей карте через центр Москвы две пересекающиеся прямые. Одна шла от Калинина, другая от Спас-Деменска.