Юрий Жуков - Летописцы Победы

На одной из центральных берлинских улиц я увидел маршала Г. К. Жукова. Он сидел, как всегда, рядом с шофером. На нем было кожаное пальто, полевая фуражка. Лицо его было суровое, сосредоточенное. Маршал ежедневно находился среди наступающих. В этот раз, как выяснилось потом, он направлялся к Моабиту, где продвижение наших подразделений затормозилось. Г. К. Жуков хотел лично разобраться в причинах этого. В ходе Берлинской битвы маршал никого из военкоров не принимал, и потому случайная встреча с ним была удачей.

28 апреля нас всех поразила новость — гарнизон Берлина был рассечен на части и представлял собой всего лишь цепь изолированных друг от друга островков. Бой шел за имперскую канцелярию. Наступающие уже видели в бинокль сквозь клубы дыма и пыли гигантское здание рейхстага с крутобоким стеклянным куполом над крышей.

Это была агония Берлина. А «Фелькише беобахтер» продолжала беспардонно утверждать: «Новые силы подходят»; «Берлин ни в коем случае не предоставлен самому себе, он является частью единого фронта». Так геббельсовские пропагандисты стремились успокоить и одурачить своих солдат и берлинцев.

В штаб фронта беспрерывно поступали из частей сообщения о захвате в Берлине новых улиц, площадей, районов. Их названия тотчас наносились на карту: Александерплац, Митте, Моабит. Эти слова почти одновременно перекочевывали в наши блокноты, а оттуда в корреспонденции и репортажи. На второй день их видели на страницах «Правды» миллионы читателей.

Посоветовавшись по штабному правительственному телефону с редакцией, Иван Золин отменил нашу «приписку» к армиям. Было решено сосредоточить усилия всех военкоров-правдистов в тех частях, которые ближе всего находились к правительственным учреждениям гитлеровской Германии.

Можно без преувеличения сказать, что в освещении битвы за Берлин наступил кульминационный момент. Но редакция не успевала получать и дать выход на страницы всему, что мы посылали по телеграфу. Чтобы ускорить поступление материалов в Москву, нам, по указанию маршала Г. К. Жукова, был предоставлен самолет, экипаж которого составляли летчики В. Лемешкин, К. Москаленко и И. Вештак, а также офицер с полномочиями специального курьера.

Журналисты хотели знать, где будет водружено Знамя Победы и кто это сделает. В оперативном отделе штаба на этот вопрос отвечали уже более определенно, чем раньше.

— Оно будет водружено над рейхстагом, — твердо заявили нам на одной из очередных утренних встреч. — Почему над рейхстагом — нетрудно понять. Рейхстаг играл в гитлеровской Германии особую роль. В нем вырабатывались и благословлялись все преступные планы войны!

Что касается того, кто водрузит Знамя Победы, об этом никто не мог сказать ничего определенного. Лишь было высказано предположение: вероятнее всего, это сделает кто-либо из воинов армии В. И. Чуйкова или В. И. Кузнецова. «Повезло» армии В. И. Кузнецова.

30 апреля батальоны полка Ф. М. Зинченко начали штурм рейхстага — последней мощной твердыни Берлина. Вечером того же дня над куполом рейхстага было водружено Знамя Победы, но ожесточенные бои в нем еще продолжались.

Нам стали известны герои штурма рейхстага — воины батальонов Степана Неустроева, Василия Давыдова и Константина Самсонова, а также установившие Знамя Победы — разведчики Михаил Егоров и Мелитон Кантария. Первые короткие строки об их подвиге были немедленно переданы в «Правду».

Ночью 1 мая на участке наступления одного из полков 25-й стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии перешел линию фронта начальник генерального штаба сухопутных сил фашистской Германии генерал Кребс в сопровождении нескольких офицеров. Кребс и его спутники были немедленно препровождены на командный пункт В. И. Чуйкова.

В штабе Чуйкова в это время находились Всеволод Вишневский, Иван Золин и корреспондент фронтовой газеты «Во славу Родины» Евгений Долматовский. Им было разрешено присутствовать на переговорах Чуйкова с Кребсом. Они почти стенографически записали их ход.

Возвратившись вечером того же дня в Штраусбург, Всеволод Витальевич собрал у себя всех военных корреспондентов «Правды» и рассказал, как шли переговоры Чуйкова с Кребсом.

— Слишком значимо само по себе событие, — сказал он, — и ни я, ни мой друг Золин не вправе знать об этом одни!

Наступал последний акт Берлинской битвы. Город, охваченный пламенем пожаров, окутанный снизу доверху дымом, утопал во множестве белых флагов и полотнищ. В одном из полуразрушенных зданий вблизи рейхстага, под гул артиллерийской канонады, почти на одном дыхании написал обо всем увиденном корреспонденцию. Как только была поставлена последняя точка, поспешил на узел связи.

В ночь на 1 мая все военкоры, естественно, не могли спать. Мы ждали с часу на час сообщений об окончании боев в центре Берлина и рейхстаге, ходе переговоров с гитлеровским командованием. В оперативном отделе, куда мы наведывались почти через каждый час, отвечали однозначно: идут напряженные бои, переговоры — тоже!

Под утро 2 мая рейхстаг пал. Военкоры уже усаживались в машины, чтобы направиться туда. Но в штабе строго предупредили — от поездки надо воздержаться: в правительственном квартале еще идут бои.

Рано утром линию фронта перешел и сдался в плен командующий обороной Берлина генерал от артиллерии Вейдлинг. Он заявил В. И. Чуйкову, что готов отдать приказ о капитуляции войск берлинского гарнизона.

События в Берлине, однако, опережали действия генерала Вейдлинга. В центре города уже полным ходом шла капитуляция фашистских частей. Мне довелось быть свидетелем этого на Александерплаце. По указанию советских офицеров гитлеровские солдаты и офицеры складывали автоматы, пулеметы и минометы, строились в длинные колонны, а затем двигались в восточную часть города, где находились сборные пункты для военнопленных. Молча, сурово и строго проходила эта многозначительная и незабываемая церемония. Шли исторические часы и минуты.

Затем я побывал в районе Митте, где тоже проходила массовая капитуляция фашистских частей. Возвратившись в Штраусбург, «одним взмахом пера» написал репортаж и, не мудрствуя лукаво, назвал его «Капитуляция». Он немедленно, как говорится, «с колес» был напечатан 3 мая.

«Центр Берлина, — подчеркивалось в репортаже, — в этот день представлял сплошной лагерь сложивших оружие, прекративших сопротивление, капитулировавших гитлеровских войск. А над рейхстагом развевалось на ветру гордое, овеянное славой пурпурное Знамя нашей Победы».

Еще в ходе боя в центре Берлина Виктор Темин заснял из люка танка «Подруга» рейхстаг со Знаменем Победы над его стеклянным куполом и в тот же день доставил фотографии в редакцию «Правды».