Хайнц Фельфе - Мемуары разведчика

Поскольку помощь Западной Германии в рамках «плана Маршалла» с самого начала была поставлена в зависимость от участия немцев в военном блоке Запада под руководством США, неудивительно, что военные аспекты американской поддержки все больше выдвигались на первый план. Поступающие средства прямо или косвенно шли на ускоренную ремилитаризацию западногерманской экономики, в особенности на возобновление и развитие производства вооружений, на строительство и реконструкцию стратегически важных железных и шоссейных дорог, а также мостов, портов и аэродромов, складов боеприпасов и казарм, которые официально предназначались для американских оккупационных войск, однако впоследствии были большей частью переданы вновь воскресшей немецкой армии.

Во все строившиеся тогда мосты, имевшие стратегическое значение, заделывались взрывные камеры, так же как и в стратегические дороги. Старые мосты, не имевшие взрывных камер, в срочном порядке снабжались таковыми. Молодых немцев, выступавших против этого, на митингах и демонстрациях, зарегистрировали как первых «нарушителей порядка и врагов демократии», так же как сегодня поступают с противниками ядерного оружия или участниками движения за мир.

В 1952 г. военная помощь Соединенных Штатов Западной Германии более чем в три раза превышала экономическую помощь. В это время уже стоял на повестке дня вопрос о ремилитаризации Западной Германии и создании бундесвера. Еще в декабре 1951 г. представители трех западных держав цинично заявили Аденауэру в Париже, что Западная Германия сначала должна поставить солдат, а после этого рассчитывать на экономические и политические льготы.

Таким образом, помощь по «плану Маршалла» оказалась для Западной Германии прелюдией к ремилитаризации страны и ее вовлечению в антисоветский военный блок — НАТО. Этот курс явился тяжелым бременем для немцев, он затруднил процесс восстановления в послевоенный период и придал экономическому развитию страны односторонний, аномальный характер. Если кто-либо и получил от него прямую выгоду, то это в первую очередь западногерманские концерны по производству вооружений, как бывшие, так и будущие, которые быстро завоевали прочные позиции. Нет никакого сомнения, что восхвалявшееся западной пропагандой «экономическое чудо», которым и сегодня могут гордиться многие западные немцы, явилось результатом не этого чуждого им курса, а прежде всего неустанного старания и самоотверженности миллионов простых людей в городе и селе, которые были полны решимости обеспечить для себя и своих детей человеческое существование.

Кстати, программы политических партий и профсоюзов, в которые были включены требования о свертывании деятельности монополий и обобществлении основных отраслей промышленности, не осуществились. Те, от кого зависело их выполнение, даже делали вид, что они никогда и не существовали.

Обещанная земельная реформа осталась на бумаге, передача основных отраслей промышленности в общественное пользование постоянно отодвигалась и в конце концов вообще не состоялась. Старые могущественные группировки вновь приобрели влияние. Было ясно, куда это может завести через несколько лет. Проведение западными союзниками курса на установление своего порядка не обещало ничего хорошего, в то время как миллионы людей ждали обновления.

В 1950 г. я прочитал в западногерманской газете «Вельт» серию статей под общим заголовком «Стратегия холодной войны», автором которой был американец Джеймс Бернхэм. Пять лет спустя после войны он преподнес весьма. примечательную интерпретацию «доктрины Трумэна». Он открыто провозглашал Советский Союз врагом и излагал следующие четыре жизненно важные задачи Запада: «освобождение» Восточной Европы, «объединение» Европы, разгром коммунистического и рабочего движения в Западной Европе, форсирование экспорта американского капитала в Европу. «Вельт» публиковала эту серию в 20 номерах начиная с 9 мая 1950 г., то есть со дня празднования народами СССР 5-летия Победы над фашизмом.

В настоящее время на Западе, и особенно в ФРГ, широко распространен тезис о том, что раскол Германии является будто бы главной причиной раскола Европы на два лагеря и возникновения «холодной войны». В действительности все было наоборот: раскол Германии и Европы явился прямым следствием развязанной Западом «холодной войны» против Советского Союза. Эта детально продуманная акция должна была изменить соотношение сил в Германии в пользу Запада.

Политические взгляды, которые я здесь излагаю, сформировались у меня, конечно, не в один день. Мне потребовались годы, чтобы понять, как следует оценивать развитие международной обстановки. Но одно я постиг быстро: силы, приведшие к войне, не могут быть гарантами прогресса и благосостояния. После войны появился шанс попытаться начать все по-новому, но вместо этого последовательно реставрировалось старое.

В эти годы поиска нового мировоззрения жизнь свела меня со многими интересными людьми из самых различных кругов. Я часто ездил в советскую оккупационную зону, чтобы принять участие в мероприятиях, проводившихся во время каникул в университетах Йены и Лейпцига, потому что меня интересовало, как там развиваются события.

Во время одной из таких поездок я познакомился с Лео Бауэром, заведующим отделом на радио ГДР. Позднее он стал советником Вилли Брандта по вопросам восточной политики. Он всегда расспрашивал меня о настроениях в тех кругах, с которыми я общался. Для меня он являлся типичным ортодоксальным коммунистом. Он неоднократно предлагал мне переехать в Берлин и работать на радио под его руководством. Я отклонял его предложения, поскольку к этому времени моя жена тоже переселилась в Рендорф и мы смогли обеспечить себе вполне сносное существование. Лео Бауэр был одной из колоритнейших фигур послевоенной внутригерманской политики. Несколько лет спустя я вновь встретил его, на этот раз в картотеке БНД. Бауэра зарегистрировали как находящегося на подозрении у этой службы.

Приблизительно в 1947 г., еще до денежной реформы, я познакомился с советскими офицерами — слушателями высших военных учебных заведений (в Бонне тоже были такие же английские офицеры, осуществлявшие контрольные функции), которые произвели на меня хорошее впечатление в чисто человеческом плане. С ними у меня возникали политические дискуссии, часто довольно жаркие, но бывали также и веселые студенческие вечеринки. На основе этих личных контактов возникла атмосфера доверия, так что я без колебаний рассказал им о моем прошлом и моей бывшей деятельности. Они ничем не попрекали меня, хотя я работал в учреждении гитлеровской Германии, которое пользовалось очень дурной репутацией, и сказали, что примут как друга любого, кто искренне выступает за мир. При этом они, конечно, не имели в виду разведывательную работу, а только общественно-политическую деятельность.