Николай Бодрихин - Челомей

А вот какой точки зрения придерживается Г.А. Ефремов.

«В начале 60-х годов для СССР сложилось угрожающее положение: США превосходили СССР по количеству МБР в 6 раз. На выручку Министерству оборонной промышленности, возглавляемому Д.Ф. Устиновым, которое не справлялось с обеспечением паритета, Н.С. Хрущёв призвал Минавиапром (руководитель П.В. Дементьев), не занимавшееся до того МБР, но добившееся большого успеха в тонкой технике крылатых ракет. 30 марта 1963 года постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР П.В. Дементьеву и В.Н. Челомею было поручено создать ракетный комплекс УР-100 — с массовой малогабаритной ампулизированной МБР в ответ на МБР “Минитмен-1”.

Задача создания УР-100 была решена в кратчайшие сроки — первый старт состоялся уже через 2 года. Началось бурное развёртывание УР-100 — в иные годы по 200–220 боевых шахтных позиций в год. Угроза США отступала. Паритет по количеству МБР к 1972 г. был достигнут: 1000 “Минитмен-1” — 1000 УР-100.

Но для В.Н. Челомея возникла угроза на всю его дальнейшую творческую жизнь: задетым оказался могущественный Д.Ф. Устинов, не решивший проблему стратегического паритета с США с помощью МБР С.П. Королёва и М.К. Янгеля внутри своего Министерства оборонной промышленности. А решил главную проблему СЯС именно В.Н. Челомей с ЦКБМ».

«Я был на совещаниях, когда Устинов говорил, что вы мне вспоминаете Челомея, когда у меня есть мой конструктор, Люльев, — вспоминал помощник В.Н. Челомея В.П. Царёв. — Был и на коллегии Министерства обороны, где рассматривались вопросы по “Метеориту” и по российскому варианту американского “Томагавка”. Там, по предложению С.Г. Горшкова, выступал адмирал-инженер П.Г. Котов — зам. главкома по кораблестроению и вооружению, великолепный Павел Григорьевич. Потомственный корабел, знающий инженер. Он по просьбе Устинова доложил, что Челомей сделал всё: ТЗ согласовано, “Метеорит” можно делать. А про Люльева он сказал, что тот ничего не дал, никогда не даст и даже сюда не приехал. А Устинов ему возразил: что Челомей? Люльев — это мой конструктор, а вас, Павел Григорьевич, мы посмотрим, не снять ли с должности. Дипломатичный Горшков под конец совещания сказал, что Котов не лучшим образом доложил, что ценят и Челомея, и Люльева…» [151].

Адмирал Ф.И. Новосёлов рассказывал автору, как в октябре 1984 года, во время подготовки к коллегии Министерства обороны, где рассматривались вопросы по «Метеориту», в кабинет С.Л. Соколова позвонил Д.Ф. Устинов, находившийся в отпуске. Он передал привет всем присутствующим, а в конце недолгого разговора сказал: «Передайте Сергею Георгиевичу (Горшкову. — Н. Б.), что нельзя всё время поддерживать Челомея».

В то же время на Д.Ф. Устинова жалуется в своих мемуарах и В.П. Мишин, более того, он даже пишет: «Устинова не устраивает деятельность С.П. Королёва» [76]. По сохранившимся воспоминаниям, Устинов говорил, что конструкторов-ракетчиков в стране трое (Королёв, Янгель, Челомей), а вот учёный только один — Челомей. То есть методы работы Дмитрия Фёдоровича были едины: он не терпел «баловней» и «любимчиков». Хотя к концу жизни его твёрдость в этом отношении, как и безошибочность решений, уже не кажется столь незыблемой.

Устиновская предвзятость распространялась не только на самого Челомея, но и на работавших под его руководством людей, на фирму. Известны случаи, когда представленные к наградам и премиям люди ждали их годами, а порой не дожидались вовсе. Это, конечно, создавало нервозность в производственных отношениях, отрицательно влияло и на ход работ, и на здоровье посвященных в «аппаратные игры».

«Сказать, что Устинов не любил Челомея — значит не сказать ничего; он его ненавидел. За что конкретно Устинов ненавидел Челомея, не знает никто, а может быть, этого не знал и сам Устинов. Но ненавидел он Челомея люто», — размышляет С.Н. Хрущёв [150].

Непростые отношения складывались у В.Н. Челомея и с С.П. Королёвым. Первоначально Сергей Павлович воспринял Владимира Николаевича «на своём поле» в штыки, но достаточно скоро оценил и научную изысканность Челомея, и его желание работать, и степень опеки Хрущёва. Академик Б.В. Раушенбах говорил: «Если бы Челомею и Королёву устроить экзамен по физике и математике, Челомей, пожалуй, побил бы Королёва».

Интересно, что в глубоких и взыскательных дневниках Н.П. Каманина упоминания о В.Н. Челомее при жизни С.П. Королёва чисто опосредованные: никаких личных оценок. Но после смерти Сергея Павловича Каманин отдаёт должное Челомею, явно предпочитая его и Глушко, и Мишину.

Конечно, в отношении полученного технического образования, и прежде всего природного дара математика-механика, Владимир Николаевич не имел себе равных. В этом и заслуга его учителей, прежде всего И.Я. Штаермана, и родителей. Но в целом отношения Сергея Павловича и Владимира Николаевича были уважительными. Об этом свидетельствуют и Г.А. Ефремов, и Я.К. Голованов, и С.Н. Хрущёв, и В.А. Поляченко, и многие другие.

Достаточно ровными и уважительными были его отношения с М.К. Янгелем. Михаил Кузьмич, во многом благодаря благоволению Д.Ф. Устинова, имел широкую поддержку в войсках. Многим был известен и его брат, генерал-майор НКВД А.К. Янгель, в годы войны командовавший охраной железных дорог. Хотя столкновение их идей, случившееся на заседании Совета обороны в Крыму 28 августа 1969 года и завершившееся в пользу Янгеля, имело в своей основе не технические, не военные и даже не экономические, а чисто политические корни. К тому времени завершились сложные предварительные консультации, дело шло к переговорам, которые должны были завершиться и завершились подписанием в мае 1972 года Договора об ограничении стратегических вооружений ОСВ-1. Очевидно, что резкое наращивание числа унифицированных боевых ракет в арсенале СССР, предложенное В.Н. Челомеем, приводившее к резкому росту советской боевой мощи и фактически сводившее на нет все попытки создания сколько-нибудь эффективной ПРО, подтолкнуло бы Соединённые Штаты к новому витку гонки вооружений, инициатором которой в данном случае стал бы Советский Союз.

С точки же зрения военной предложение Челомея представляется очень сильным, в рамках экономических возможностей страны решающим все актуальные задачи (повышение количества доставляемых ядерных зарядов, снятие вопроса с ПРО как в части перехвата и уничтожения боевых блоков, так и с точки зрения уничтожения ракет на стартовом участке траектории).

«Необходимо отметить, что Гречко находился под каким-то гипнотическим влиянием Челомея. Министр беспредельно доверял ему. Я заметил, что, когда Владимир Николаевич выступал, Гречко так внимательно его слушал, что даже шевелил губами, как бы повторяя сказанное», — пишет один из явных противников В.Н. Челомея, член коллегии MOM, непременный участник, а во многих случаях и председатель основных государственных, межведомственных комиссий и советов, генерал-лейтенант из команды Д.Ф. Устинова, директор НИИ-88 Ю.А. Мозжорин, когда-то сделавший выбор в пользу королёвской Н-1 [130].