Петр Чайковский - Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

Вы говорите, милый друг, что Влад[ислав] Альбертович охотно будет содействовать отысканию для меня именьица, и спрашиваете, чего именно я желаю. Во-первых, прошу Вас передать Влад[иславу] Альберт[овичу] мою благодарность, а во-вторых, сообщаю Вам подробности относительно моих требований. Земли мне вовсе не нужно, т. е. я желаю иметь только домик с хорошеньким садом — немолодым. Непременно желательна река. Если будет близко лес, то тем лучше, но я подразумеваю, конечно, чужой лес, ибо, повторяю, владеть хочу лишь домиком и садом. Нужно, чтобы эта дачка или хуторок была совершенно отдельной усадьбой, а не в ряду других дач, а главное, необходимо, чтобы было недалеко от станции, так чтобы Москва была у меня всегда под рукой. Истратить на всё это я желал бы никак не более двух или трех тысяч. Самое же главное и существенное условие, это чтобы местность была симпатичная, красивая. Если дом где-нибудь низко, так что из окон никуда никакого вида нет, то он не подходит под мои требования. Близость фабрики тоже весьма нежелательна. Вот, кажется, и всё. Вы видите, дорогая моя, что, хотя мои требования скромны в смысле ценности имения, но они довольно велики в других отношениях, и вообще мне начинает казаться что довольно трудно будет найти желаемое. Тем более я буду благодарен Влад[иславу] Альбертовичу, если его дружеская помощь увенчает мои стремления успехом.

Трио мое для четырех рук не переложено, но непременно будет переложено. Затруднение в том, что ужасно трудно найти человека, способного хорошо это сделать, а сам я никак не найду времени, чтобы этим заняться. Скажите мне, милый друг, не обещал ли я прежде уже Вам сделать это? Если да, то ради бога простите, что обещание до сих пор не исполнено, и будьте уверены, что так или иначе в самом близком будущем я позабочусь об удовлетворении Вашего желания.

Название первой части Второй сюиты Jeu de sons, a не Jeu de tons. Я очень сокрушаюсь об опечатке, ибо это совершенно два различных понятия: Jeu de tons предполагал бы обилие модуляций, а его-то именно и нет в данном случае.

Я в высшей степени желал бы посмотреть на Веlair или, лучше, пожить в нем некоторое время, но мне хотелось бы знать, дорогая моя, когда это возможно. Я думаю, что когда Вы будете уезжать из Веlair, то он, вероятно, будет запираться, и мое появление там повлечет за собой беспорядок и неудобство. Лучше всего, вероятно, было бы поехать в Belair сейчас после Вашего выезда, т. е. теперь, или же весною, незадолго до Вашего водворения там. К сожалению, теперь мне было бы по разным соображениям неудобно оставлять Россию, и поэтому, вероятно, лишь будущей весной можно будет привести в исполнение мое живейшее желание погостить у Вас во Франции. Вот и в Плещееве тоже мне ни разу еще не пришлось побывать. А с каким сжиманием сердца я вспоминаю о моих гощениях в Браилове и особенно в Симаках, — этого я не могу выразить. Так грустно сознавать невозвратимость этих чудных дней! Как поэтичны для меня воспоминания о них! Надеюсь, что письмо это еще застанет Вас в Belair.

Будьте здоровы, дорогая! Дай Бог Вам всякого благополучия. Ваш П. Чайковский.

Каменка,

1884 г. мая 21 — 26. Каменка.

21 мая.

Меня очень беспокоит, милый друг мой, что я так некстати, как раз ко времени, когда Вы были заняты укладкой, послал Вам письмо брата Анатолия, да и вообще я, кажется, глупость сделал, послав Вам его. Фантазия его, по всей вероятности, совершенно неудобоисполнима, и в результате выходит, что я только напрасно обеспокоил Вас одним лишним ответным письмом.

Катастрофа на Николаевской линии произвела на меня самое тяжелое впечатление. С стеснением сердца думаю о всех близких, которым теперь придется ехать. Вот и брат Модест выезжает на днях из Петербурга, и Митя едет в Каменку, и Вы должны в скором времени проехать в Москву. Можно ли быть покойным насчет путешествующих в России, когда даже на самой главной линии возможны случаи, подобные происшедшему 13 мая?

23 мая.

Я получил сегодня письмо от Владислава Альбертовича, в которое он вложил объявление из “Нового времени” о продающемся за двадцать одну тысячу рублей имении. Из этого я заключаю, дорогой друг, что Вы не получили того письма моего, в котором я писал об условиях, при соблюдении коих я желал бы приобресть клочок земли. Ценность его я обозначил в две тысячи рублей, и, следовательно, объявленное в “Нов[ом] вр[емени] ” имение совсем к моим скромным требованиям не подходит.

По поводу этого я должен сказать Вам, дорогая моя, что по зрелом размышлении я решился отложить на неопределенное время исполнение моей мечты. В сущности, я поступил совершенно как малый ребенок, вообразив, что, еще не скопив никаких денег, можно приниматься за искание. Если и в самом деле можно за какие-нибудь две тысячи приобрести хутор, то, дабы сделать из него удобный и приятный для жилья дом, нужно, по всей вероятности, еще много тысяч истратить на устройство. У меня же никаких скопленных денег не имеется, и только теперь, когда ребяческое увлечение прошло, и когда многие, к коим я обращался с просьбой искать для меня имения, серьезно принялись за изыскания, я увидел, что еще не наступило время для приведения моих мечтаний в исполнение и что я был бы поставлен в самое неловкое положение, если бы напрасно побеспокоил тех, которые взялись тратить свое время на искание. Я знаю, милый друг, что Вы на это мне ответите, и Вы даже уже предложили мне оказать помощь в покупке имения. Но этого я решительно не желал бы. Если я куплю имение, то на свои сбережения из своих столь больших доходов, что благоразумный человек уже давно бы на моем месте обзавелся бы хорошим имением. Я получаю так много, и если мои оперы прочно войдут в репертуар, то доходы мои еще настолько увеличатся, что мне можно будет назваться положительно богатым человеком, и, находясь в таком цветущем финансовом положении, было бы положительно бессовестно для достижения своих желаний еще обращаться к Вам, виновнице моего благосостояния. Что касается какого-нибудь крупного займа, то я дал себе клятву никогда ни одной копейки не занимать.

Вывод из всего вышеизложенного, что нужно приняться за сбережения и, собрав несколько тысяч наличных денег, искать имения, а покамест просить всех тех, к кому я обращался с просьбой о содействии (в том числе и Влад[ислава] Альбертовича), отложить свою готовность оказать дружескую помощь до будущего времени, когда мое намерение сделаться собственником будет не ребяческой, идиллической фантазией, а настоящим делом.

Так как я говорю о деньгах, то позвольте мне напомнить Вам, дорогой друг, что из июньской бюджетной суммы следует выключить пятьсот рублей, переполученных мной зимою, и что остальную сумму я попрошу Вас теперь мне не посылать, так как я еду в начале июня на полтора месяца к брату Модесту. В половине июля я буду в Москве и тогда мне удобнее будет получить эти деньги.