Петр Чайковский - Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

19 [В подлиннике опечатка: 18.] октября [1887 г.]

Милый, дорогой, бесценный друг мой!

Простите, ради бога, что я столь долго не писал Вам. Причиною этого слишком долгого молчания - репетиции моей оперы, продолжавшиеся без перерыва от первого дня моего приезда до сегодняшнего дня. Первое представление “Чародейки” состоится завтра, двадцатого числа. Я буду телеграфировать Вам о результатах его. Утомление мое чрезвычайное. Бывали дни, когда я возвращался домой с репетиции до того изнеможенный, что отказывался от обеда, какого бы то ни было сообщества и прямо до утра ложился в постель. Тем не менее, как и в прошлом году во время репетиций “Черевичек”, я чувствую себя несравненно более спокойным и довольным, чем при прежних постановках моих опер, когда я сам еще не дирижировал. Положение автора разучиваемой оперы, когда он прямого участия в общих трудах не имеет, очень неловкое и странное; другое дело теперь, когда на дирижерском месте я сознаю себя настоящим хозяином и главой всего, что делается в театре. Исполнением оперы, в общем, я доволен, но, к сожалению, у меня очень неудачная главная исполнительница, г-жа Павловская. Она потеряла совершенно голос, и ее едва слышно. Между тем, еще два года тому назад, когда она была гораздо лучше, я дал ей обещание, что роль Чародейки будет ее, и нарушить слова не могу. Декорации, костюмы, вся mise en sсenс [обстановка на сцене] великолепны.

Дело о моем переселении из Майданова находится в следующем положении. Я писал Вам, кажется, что богач Хлудов предложил мне купить его имение близ станции Воскресенск, Рязанской дороги. Усадьба эта, по отзыву Юргенсона, который ездил смотреть ее, очень хороша. Дом большой, каменный, на высоком берегу Москвы-реки, парк с громадными деревьями и т. д.! Хлудов предложил мне следующие условия: десять тысяч теперь, остальные двадцать с рассрочкой на десять лет и проценты. Так как это для меня слишком трудно, то я отказался. Тогда Хлудов предложил мне взять Кривякино (так называется это имение) в аренду на двенадцать лет с платой тысяча пятьсот рублей в год и с правом в течение этого срока во всякое время купить именье. Юргенсон находит, что это слишком дорого, ибо дом требует ремонта и.полной меблировки и устройства. Он предложил Хлудову уступить мне Кривякино за тысячу рублей в год. Весьма возможно, что Хлудов, уехавший теперь на Кавказ и обещавшийся до ноября дать ответ, согласится на мое предложение, и тогда я немедленно приступлю к перестройке и меблированию дома. Всю эту зиму я буду странствовать за границей и вернусь только к весне; к тому времени все будет готово.

Сюда съехались многие мои московские друзья; приехал также брат Анатолий с женой.

Будьте здоровы, дорогой, милый друг мой!

Беспредельно Вам преданный

П. Чайковский.

Москва,

13 ноября [1887 г.]

Милый, дорогой друг мой!

Простите, ради бога, простите, что так редко пишу Вам! Я переживаю очень бурную эпоху своей жизни и нахожусь постоянно в таком возбужденном состоянии, что не имею возможности даже с Вами по душе побеседовать. Продирижировавши четыре раза своей оперой, я приехал пять дней тому назад сюда в состоянии духа очень меланхолическом. Несмотря на овации, сделанные мне на том представлении, опера моя мало нравится публике и, в сущности, успеха не имела. Со стороны же петербургской прессы я встретил такую злобу, такое недоброжелательство, что до сих пор не могу опомниться и объяснить себе, - за что и почему. Ни над какой другой оперой я так не трудился и не старался и, между тем, никогда еще я не был предметом такого преследования со стороны прессы.

Здесь я ежедневно имею репетиции большого симфонического концерта, которым буду дирижировать завтра, четырнадцатого числа. Устаю ужасно и иногда боюсь, что гублю свое здоровье всеми этими волнениями и тревогами. От поездки в Тифлис я отказался, но едва ли успею хоть немножко отдохнуть у себя в Майданове, ибо 2 января (нов. стиля) должен дирижировать в Лейпциге, затем в Дрездене, Гамбурге, Копенгагене, Берлине, Праге. Затем в марте в Париже дам свой концерт, оттуда приглашен в Лондон на концерт Филармонического общества. Словом, предстоит бездна новых и сильных впечатлений. Вероятно, известность моя сильно возрастет после всех этих путешествий, но не лучше ли бы сидеть дома и работать? Бог знает. Одно скажу, что сожалею о тех временах, когда меня спокойно оставляли жить в деревенском уединении.

Надеюсь, что Вы здоровы, милый, добрый друг мой! Где бы я ни был и что бы со мной ни случилось, везде и всегда останусь верен до гроба в моей любви и благодарности к Вам.

Ваш П. Чайковский.

Женева,

21 ноября/3 декабря 1887 г.

Дорогой, несравненный друг мой! Я получила Ваше последнее письмо в ту минуту, когда была переполнена восторгом от Вашей музыки; мне играли и пели Ваши романсы. Из дуэтов, я прихожу в неописанный восторг от Вашего “Рассвета”; я не могу передать, что я чувствую при первых звуках этого чудного, поэтического изображения природы! Потом “Вечер”, что это за прелесть! Из романсов solo я обожаю “Благословляю вас, леса” из “Иоанна Дамаскина”. Слушая всё это, я хочу плакать, хочу броситься на колена, хочу исчезнуть с лица земли! Боже мой, как велика эта природа, которая создает людей, доставляющих такое невыразимое наслаждение! Как я благодарна Вам за него.

Милый, дорогой мой, как мне больно, что Вы огорчаетесь холодностью публики и злостью прессы, а ведь [это] не стоит ни; одного мгновения Вашего горя. Первая, т. е. публика, никогда сразу не может оценить Ваших сочинений, потому что Вы не Верди и не Беллини, но она всё-таки оценит и будет восхищаться. А пресса, ведь это цепная собака, которая злится и сама не понимает - на что и за что; но, кроме того, Вас ведь всегда петербургская журналистика преследует, потому что считает Вас москвичей. Поэтому, дорогой мой, ради бога, не сокрушайтесь ни одной минуты. Я бесконечно счастлива, что слава Ваша растет с каждым днем, и думаю, что и для здоровья Вашего эта деятельность будет скорее полезна, чем вредна. Пошли Вам господи сил и энергии на наслаждение человечества и на гордость нашей родины!

Я предполагаю уехать отсюда 1 декабря в мой Belair и прошу Вас, дорогой мой, теперь туда уже и адресовать письма, - так: France, Indre et Loire, Mettray, Chateau Belair.

Чем кончились Ваши переговоры о найме дачи у Гучкова, кажется? Мне очень интересно знать, когда и как Вы устроитесь, милый друг мой. Мне кажется, что до Вас не дошло мое письмо, которое я писала Вам в Петербург, через моего Макса? Прошу Вас убедительно, дорогой мой, по возможности сообщать мне Ваш адрес. Здоровье мое всё плохо. Пишу с большим трудом. Будьте здоровы, мой дорогой, бесподобный друг. Крепко жму Вашу руку. Всею душою всегда Вас горячо любящая