Марина Райкина - За кулисами. Москва театральная

В Голливуде с такой внешностью и при таких данных становились дивами. В Советском Союзе получали почет со всеми вытекающими отсюда материальными привилегиями. Но карьеру Людмилы Целиковской на взлете поломал Сталин. Когда Эйзенштейн снял ее в роли царицы в «Иване Грозном», то Сталин сказал: «Что это за царица? Не надо ее показывать царицей». И она надолго выпала из советской кинообоймы.

Актрису обожали мужчины. Любимов был ее пятым мужем, после студента театрального института Алексеева-Месхиева, писателя Бориса Войтехова, актера Михаила Жарова и академика Алабяна, сына которого потом воспитывал Юрий Петрович. Она была умна, музыкальна и хорошо образованна. Помогала Любимову строить его театр. Держала большой дом, всегда открытый для его друзей. Среди дня Людмила Целиковская, как правило, звонила в театр и справлялась, сколько у мужа в кабинете людей, – ей нужно было знать, на сколько персон накрывать стол. Весь быт Художника был на ней.

И с этой женщиной, игравшей в его жизни и жизни московской интеллигенции огромную роль, Юрию Любимову предстояло расстаться.

– Я понимал, что неприлично было бы ее обижать, в моем возрасте тем более. В 50 или 45 – ну ладно, а в 60 – это совсем скверно. Она любила театр, который я создаю, она его поддерживала, то есть она была со мной всегда.

Мы присели на углу какой-то улочки и заказали пиво.

– А когда пришло окончательное решение расстаться?

– Когда я понял, что надо решать. Так нельзя жить – на два дома, неудобно.

– А вы с Людмилой Васильевной выясняли отношения?

– Выясняли. Она какой-то такт проявила. Видимо, сперва надеялась, что пройдет это, все образуется. А когда она потеряла надежду, был у нее какой-то всплеск, неприязнь, огорчение. Но потом все прошло, и она повела себя весьма благородно. Весьма.

– А Катя была знакома с Людмилой Васильевной?

– Нет.

– Стоило ли разрушать брак с Целиковской, ведь люди годами поддерживают романы на стороне?

– А зачем врать? Если я полюбил, то зачем врать? Я ценю Люсю.

Тридцатилетняя Каталина уехала в Москву вслед за своим возлюбленным и устроилась там в качестве собкора венгерского культурного журнала. Она еще не знала, что Любимова вышлют из страны и в 1984 году издадут по этому поводу указ с дикой формулировкой о «систематических занятиях враждебной Союзу ССР деятельностью». И что она разделит судьбу жены декабриста – с той лишь разницей, что ей придется жить с ним не в Сибири, а в Иерусалиме, Нью-Йорке, Болонье, Хельсинки, далее везде, где будет востребован талант ее супруга.

Пришло время рассказать о Каталине Любимовой. Урожденная Каталина Кунц – дочь почтенных родителей (отец – инженер-судостроитель), переживших синдром 1956 года. Она училась в Москве, на филфаке МГУ. Театр на Таганке никогда не посещала, и если бы ей сказали, что она выйдет замуж за русского, то очень бы удивилась и всячески этому сопротивлялась. Она была вполне благополучной женой известного ученого-астронома, который, по словам Юрия Петровича, все смотрел на звезды.

– А вы, Юрий Петрович, этим, значит, воспользовались?

– Нет, я не воспользовался, я, наоборот, был очень аккуратен и очень скорбел. У них, к счастью, не было детей. К тому же Каталина была не легкомысленна, у нее все это было серьезно. А я-то существо театрально-актерско-режиссерское, у нас все проще.

Каталина Кунц оказалась красоткой строгих правил. Например, принципиально не принимала подарков от поклонников, аргументируя это тем, что не хочет терять свою независимость. «Ведь каждый мужчина может ухаживать и делать презенты, – говорит она на хорошем русском языке, так и не избавившись от акцента, – но это еще не значит, что с ним нужно иметь такие отношения».

Если Юрий Петрович говорит о женщинах, то не иначе как в сравнительной форме: «Характер у нее – не как у Катьки» или «… круче, чем Катька». Характер у нее действительно крутой. Когда Таганку, приехавшую на будапештский фестиваль, поселили в гостинице средней руки в расчете на российскую непритязательность, она для своих артистов выбила из организаторов роскошный отель с термальными водами, да еще и в парке. За что заслужила от мужа кличку «Сталинская ручка» и «Т-34».

Следует заметить, что эта «ручка» в Москве также привела в порядок запущенное после раздела хозяйство Театра на Таганке. И, несмотря на тяжеловесные прозвища супруга в свой адрес, оставалась элегантной, подтянутой, всегда одетой со вкусом. Судя по замашкам – спонтанная русская натура, хорошо овладевшая неформальной лексикой. Во всяком случае, ее прямота неподготовленных могла шокировать: если Каталине что-то не нравится, она вряд ли станет следовать правилам политеса. Сейчас же она щурит длинные красивые глаза на солнце и при этом тоном, не терпящим возражений, говорит:

– Нет, Юрий, никакой колбасы не будет. Не заказывайте.

Весенний Будапешт очень идет Любимову. Он такой же свободный, распахнутый и по-прежнему не любит застегнутых воротников, за что получает от жены. Можно сказать, что этому седому господину 60 – ну, может быть, 65 лет. До сердечной болезни, случившейся в октябре, по утрам он тягал 10-килограммовые гири, догоняя дневную норму до полутонны. Играет в теннис.

Еще до войны увлекся подводной охотой и уверяет меня, что на Карибах узнал способ, как спастись от акулы.

– Перед ее мордой нужно раскрыть зонтик. Тогда акула сбивается и останавливается.

И я представила его плывущим с зонтиком. Что характерно – с него станется. Нестандартные шаги в жизни и на сцене сопровождали Любимова всегда. Так, когда он в Венгрии ставил «Трехгрошовую оперу», вместе с венгерскими артистами он «спер» будку с автобусной остановки, а потом вывел на сцену живого коня.

– Да вы провокатор, Юрий Петрович.

– Нет, я не провокатор, я просто озорной, наверно, человек. Есть хулиган временный, а есть, как в частушке, хулиган постоянный. Я не временный, я – долговременный. Просто у нас с тоски сдохнешь, если не озорничать. Если только я начинал швейковать, прикидываться, то выносил это, а если всерьез все воспринимать, то действительно загнешься.

Седой. Красивый, как лев, романтик. Прогулки в тумане. Все это скорее картинки из телепрограммы для домохозяек. Но если серьезно, как чувствует себя молодая женщина рядом с мужчиной, возраст которого приравнивается у нас к стариковскому, – 60 лет? Каталина уверяет меня, что возрастной проблемы для нее никогда не существовало. Он ни разу не дал ей почувствовать эти тридцать лет, разделяющие их. И тем не менее, 25 лет назад…

– Под конец гастролей Юрий попросил меня накрыть стол у себя в номере для друзей. Я всего накупила, приволокла. Всю ночь они курили, выпивали. А наутро я увидела абсолютно больного человека. «Знаете, Юрий, – сказала я, – если вы хотите еще работать, вы должны думать о себе. Вы должны изменить жизнь».