Олег Лекманов - Сергей Есенин. Биография

В следующем из дошедших до нас писем Есенина к Панфилову (от 23 апреля 1913 года) молодой человек высказался еще радикальнее: “Я человек, познавший Истину, я не хочу более носить клички христианина и крестьянина, к чему я буду унижать свое достоинство” [77].

Легко усмотреть в приведенных отрывках неприятие модернизма (Бодлер, провозвестник декадентства, – “подлец”!), отказ от собственных крестьянских корней и, наконец, от христианства. Но, вероятно, правильнее будет понять эти агрессивные строки как обычное для юности усвоение через отрицание. Ведь именно в 1913 году три главные “козырные карты” биографического мифа раннего Есенина – модернизм, крестьянское происхождение, христианство – впервые одновременно оказались у него на руках.

Анна Изряднова. 1910-е

Мы уже затрагивали тему есенинского отношения к христианству. О его приобщении к кругу поэтов из народа поговорим чуть позже. Теперь же самое время сказать несколько слов об истоках интереса поэта к модернизму.

Кто и когда всерьез приохотил его к чтению символистов и последователей символизма? Этот вопрос остается и, по-видимому, навсегда останется открытым. Сам поэт в одной из автобиографий своим просветителем назвал некоего Клеменова: “Он ознакомил меня с новой литературой и объяснил, почему нужно кое в чем бояться классиков” [78]. Ничего о загадочном Клеменове, кроме того, что он единственный раз и мимоходом упоминается в есенинском письме к Панфилову, мы толком не знаем [79]. Зато доподлинно известно, что основополагающую для крестьянского извода русского модернизма книгу стихов Николая Клюева “Сосен перезвон” Есенин в 1913 году получил в подарок от своей возлюбленной – Анны Романовны Изрядновой. Книга эта надписана: “На память дорогому Сереже от А.” [80]. “В ней химическим фиолетовым карандашом крестиком отмечены четыре стихотворения: “В златотканые дни сентября…”, “На песню, на сказку рассудок молчит…”, “Под вечер”, “Я надену черную рубаху…”” [81]. Известно также, что Есенин, приходя в гости к Изрядновой, вел с ней и с ее родственниками продолжительные разговоры “о Блоке, Бальмонте и других современных поэтах” [82].

Сергей Есенин (второй слева в верхнем ряду) среди работников типографии Товарищества И. Д. Сытина. На переднем плане (сидит) Анна Изряднова Москва. 1914

Есенинское знакомство с Анной Изрядновой состоялось в марте 1913 года. После того как закрылось издательство “Культура”, юноша устроился в типографию Товарищества И. Д. Сытина, сначала в экспедицию, потом подчитчиком. Изряднова в это время работала у Сытина корректором. “…По внешнему виду на деревенского парня <���он> похож не был, – вспоминала Анна Романовна свое первое впечатление от Есенина. – На нем был коричневый костюм, высокий накрахмаленный воротник и зеленый галстук. С золотыми кудрями он был кукольно красив” [83]. А вот куда менее романтический словесный портрет самой Изрядновой, извлеченный из полицейского отчета: “Лет 20, среднего роста, телосложения обыкновенного, темная шатенка, лицо круглое, брови темные, нос короткий, слегка вздернутый” [84]. В первой половине 1914 года Есенин вступил с Изрядновой в гражданский брак. 21 декабря этого же года у них родился сын Юрий.

Москва. Тверская улица Фотография начала ХХ в.

Несмотря на то что, работая в сытинской типографии, Есенин уже вовсю интересовался модернистами и, в частности, рассказывал Н. Сардановскому о том, “как изящно оформлял свои рукописи модный в то время поэт Бальмонт” [85], сфера его основных поэтических интересов все еще лежала в иной области.

Впрочем, от увлечения Надсоном к лету 1913 года Есенин уже сделал несколько осторожных шагов в сторону родного крестьянского сословия. Мы имеем в виду стихотворцев-самоучек, подвизавшихся в московском Суриковском литературно-музыкальном кружке.

Этот поэтический кружок был официально утвержден весной 1905 года. В его названии отражается преемственная связь с группой поэтов-самоучек, объединившихся в 1872 году вокруг И. З. Сурикова [86]. Своего помещения “суриковцы” не имели. Собирались они на частных квартирах или в трактирах и ресторанах. (Не тогда ли Есенин пристрастился к заведениям подобного рода?) Устраивали литературные вечера, концерты, а также регулярные панихиды на могиле поэта-крестьянина Ивана Захаровича Сурикова на Пятницком кладбище. Вели активную издательскую деятельность. В состав кружка в разное время входили И. А. Белоусов, Г. Д. Деев-Хомяковский, С. Д. Дрожжин, Н. Д. Телешов, Ф. С. Шкулев и другие. Председателем совета кружка в есенинскую пору был С. Н. Кошкаров, присяжный поверенный, иногда печатавшийся под звучным псевдонимом Сергей Заревой. В письме к Н. П. Дружинину (ноябрь 1910 года) он достаточно объективно оценивал уровень образованности и даровитости большинства “суриковцев”: “Когда я слушал их разговоры, я прямо был поражен их невежеством! Мне показалось, что я приехал не в Москву, а в какое-то глухое село и попал в компанию волостных писарей или псаломщиков или немного лучше этих лиц!” [87]

Желая освежить затхлую атмосферу кружка, Кошкаров активно привлекал к участию в нем начинающих поэтов, отдавая особое предпочтение провинциалам. Естественно, одним из кошкаровских протеже стал Сергей Есенин, который, согласно воспоминаниям Деева-Хомяковского, на некоторое время даже поселился у главы “суриковцев”. В своих мемуарах В. Горшков позднее писал, что Кошкаров сразу же “расхвалил мальчишку, предсказал тому несомненную славу” [88].

На первых порах Есенин держался несколько скованно. “Ничто, почти ничто не отличало его от поэтов-самоучек, певцов-горемык” [89]. Юноша подчеркнуто внимательно прислушивался к советам старших: Кошкарова, Деева-Хомяковского и особенно Ивана Алексеевича Белоусова, с которым его познакомили в первой половине сентября 1913 года. “…Скромный белокурый мальчик, и до того робкий, что боится даже присесть на край стула, – стоит молча, потупившись, мнет в руках картузок”. Таким запомнился Есенин Белоусову [90]. “Слыхала ли ты про поэта Белоусова – друг Дрожжина, я с ним знаком, и он находит, что у меня талант, и талант истинный”. Так сообщал о своей встрече с Белоусовым сам Есенин в письме к Марии Бальзамовой в первой половине сентября 1913 года [91].

“Работа в типографии и близость с “суриковцами”, многие из которых были настроены революционно, обострили внимание Е<���сенина> к общественным вопросам. В числе 50 рабочих он подписал в марте 1913 <���года> письмо к члену 4-й Гос<���уцарственной> думы Р. В. Малиновскому “пяти групп сознательных рабочих Замоскворецкого р-на г. Москвы”, в к<���ото>ром заявлялось о солидарности моск<���овских> рабочих с фракцией большевиков в их борьбе против ликвидаторов. В результате этой акции Е<���сенин> оказался под негласным надзором полиции” [92]. В августе или сентябре 1913 года у него на квартире даже произвели обыск, но ничего предосудительного полиции обнаружить не удалось.