Сьюзен Батлер - Сталин и Рузвельт. Великое партнерство

Была надежда, что признание Советской России Америкой является достижимым, поскольку Соединенные Штаты нуждались в советских рынках и, как и Советский Союз, боялись японской экспансии. Торговля являлась первым шагом, который должен был послужить толчком к началу развития дипломатических отношений. Взгляды Ленина никогда не менялись. Два года спустя в газете «Известия» появилось утверждение о том, что Америка является «главной силой в мире. Все возможные средства должны быть использованы так или иначе для того, чтобы достичь соглашения с Соединенными Штатами» [310].

21 января 1924 года умер Ленин. Сталин тогда занимал пост генерального секретаря Центрального Комитета и главы правительства. Он также хотел установить диалог с Америкой, особенно после того, как ряд европейских стран, одна за другой, и, в конце концов, Великобритания признали Советскую Россию. Но Америка оставалась вне досягаемости: Хардинг, Кулидж и Гувер не желали иметь ничего общего с Советским Союзом. В 1930 году Сталин, испытывающий раздражение от отсутствия прогресса в получении признания со стороны США, высказал свое мнение корреспонденту «Нью-Йорк таймс» в Москве Уолтеру Дюранти: «Америка знает, где мы находимся… Мы сделали все, что могли, но мы не будем висеть у нее на шее. Мы по-прежнему готовы делать то, о чем я говорил раньше: урегулировать вопрос задолженности путем выплаты дополнительных процентов по кредитам или займам и возобновить нормальные взаимоотношения, как мы сделали это с остальными великими державами» [311]. Кроме того, он добавил: «Урегулировать задолженность с Америкой достаточно легко; в любом случае это сравнительно небольшой вопрос».

Сталин следил за каждым новым шагом в международных отношениях Америки, который мог бы способствовать какому-либо участию в них России и привести к развитию торговли между двумя странами. Наступил и прошел 1931 год. Сталиным было заявлено: «Главным вопросом является вопрос о нашей тактике на предстоящий год, последний, по всей видимости, который будет не менее трудным, чем предыдущий… Банки «Морган»… группа компаний «Дюпон» отказались от участия в каких-либо переговорах… время для сделок с Россией еще не пришло» [312].

Рузвельт, еще будучи губернатором штата Нью-Йорк, вызвал Уолтера Дюранти, одного из немногих американцев, которые знали хоть что-то о Советской России, и задал ему вопросы о советской экономике, в частности о добыче золота в стране и платежеспособности в отношении товаров, которые страна может купить. Через четыре месяца после вступления в должность он решил вернуться к вопросу признания Советской России. Однако это не означало того, что он восхищался Сталиным.

Америке, находившейся в состоянии глубокой депрессии, были крайне необходимы рынки для своих фермерских хозяйств и предприятий. Кроме того, Япония оказывала давление на Китай. Посол США в Китае Джозеф С. Грю увидел, как быстро Рузвельт уяснил, что признание Соединенными Штатами Советской России затронет обе проблемы. «Он не сказал ни слова о Маньчжурии, но начал с наращивания флота и признания Советской России» [313]. Рузвельт признавал, что Сталин был диктатором, о чем он заявил редактору журнала «Форум» Генри Годдарду Личу в 1930 году, когда Лич выразил желание осветить вопрос о принятии Рузвельтом мер и взятии под свой контроль городов штата Нью-Йорк. Рузвельт написал ему: «Я согласен с Вами на 100 % в том, что следует что-то предпринять, однако ответ на данный вопрос находится вне рамок государственного или федерального контроля. Моральная трусость ведет страну прямиком к такому типу правительства, который в настоящее время действует в России и Италии. Редактору журнала «Форум» в 1930 году придется признать, что Муссолини и Сталин являлись не просто дальними родственниками, но были братьями по крови» [314].

К июню 1933 года идея признания Советского Союза стала повсеместной. В частности, восстановление дипломатических отношений с Россией поддержали Торговая палата США, декан Гарвардской школы бизнеса, а также Ассоциация внешней политики. Многие ведущие американские издательства также выступали за данную идею. Рой Говард, председатель правления американского газетного объединения «Скриппс Говард ньюспейперс», дал следующий комментарий: «Я думаю, что угроза большевизма в Соединенных Штатах приблизительно настолько же велика, как и угроза солнечного удара в Гренландии или обморожения в Сахаре» [315].

По причине того, что большинство сотрудников Госдепартамента были настроены против данной идеи, Рузвельт просто игнорировал их мнение, и в августе 1933 года он назначил Генри Моргентау, своего соратника и друга, которому он собирался доверить пост главы министерства финансов, ответственным за осуществление первого шага: обеспечение торговли между двумя странами. Как-то во время обеда с Рузвельтом Моргентау обозначил проблемы, с которыми ему пришлось столкнуться и которые были вызваны, с одной стороны, отсутствием соответствующих полномочий у представителей России, с которыми он вел переговоры, а с другой стороны, наличием барьеров, созданных Реконструктивной финансовой корпорацией, которые требовалось преодолеть для финансирования кредитов для России. Если ему удастся прийти к соглашению, как озабоченно заметил Моргентау президенту, он будет героем, однако если он не сможет этого сделать, ему придется покинуть Вашингтон. Рузвельт ответил: «Ну, конечно же, вы знаете, что я поддерживаю вас в этих переговорах, и если вам придется покинуть Вашингтон, я оставлю свой пост вместе с вами» [316].

Тем не менее, понимая, что меры, предпринятые Моргентау, не сработали (а к этому времени, несомненно, сотрудники Госдепартамента были осведомлены о том, что переговоры, хоть и предварительные, были начаты), Рузвельт обратился за помощью к русским. Совместно с Хэллом он направил письмо Михаилу Калинину, президенту [317]и номинальному руководителю Советского Союза, с просьбой отправить своего представителя в Вашингтон для принятия мер по налаживанию дипломатических отношений между двумя странами. Когда письмо было получено в Советском Союзе, это стало долгожданным и весьма желательным известием. Советское радио, политический инструмент советского правительства, которое было доступно в каждом доме, активно транслировало эту новость. Радиопередачи в Советском Союзе обладали огромным влиянием; в каждом доме, каким бы скромным он ни был, имелось радио, причем только с одним каналом – правительственным. (Советские радиоприемники отличались от западных: у них отсутствовала возможность выбора режима, и радио могло быть либо включенным, либо выключенным. Радио было идеальным средством, которое тоталитарное правительство использовало в целях просвещения населения.)