Сьюзен Батлер - Сталин и Рузвельт. Великое партнерство

Обычно после полудня Рузвельт появлялся в «Штабной комнате», чтобы узнать новости с фронтов и просмотреть поступившую корреспонденцию. Затем, хотя никто не знал, что он нуждался в строго регулярных медицинских процедурах, Рузвельт перемещался в своем кресле-каталке в соседний кабинет и усаживался в кабинете врача в зубоврачебное кресло, где получал процедуры по терапии пазух носа и массаж парализованных ног.

В 1943 году президент Рузвельт с целью ознакомления человечества со своим видением послевоенного мира выбрал «Сатердей ивнинг пост», самый популярный в стране журнал. Обложки четырех номеров этого номера журнала украсили четыре репродукции картин Нормана Рокуэлла, по одной на каждую из «четырех свобод» Франклина Делано Рузвельта. Эти номера журнала имели шумный успех, и цель публикации была, безусловно, достигнута. Вскоре после этого Рузвельт решил, что «Сатердей ивнинг пост» может стать прекрасным средством для пропаганды и популяризации идеи Объединенных Наций. Он дал интервью Форресту Дэвису, журналисту, пользующемуся мировой известностью, который выступил с поддержкой Кларенса Дэрроу в знаменитом «обезьяньем» процессе и публиковал самые острые репортажи о похищении ребенка Линдберга. Статья Дэвиса под заголовком «Концептуальный проект Рузвельта по устройству мира» была опубликована 10 апреля 1943 года.

Дэвис описал идеи Рузвельта о том, как будущие Объединенные Нации будут контролировать такие потенциально опасные государства, как, например, Германия. На первом этапе, если страна не прекратит подготовку к войне, будут приняты меры карантинного характера с закрытием границ и доступа рельсовому, воздушному, речному и наземному транспорту с блокировкой всех коммуникаций: радиосвязи, телефонной связи, телеграфа и почты. С приостановкой импорта продуктов питания и отменой исполнения иностранных контрактов экономика страны будет парализована. Операции с иностранной валютой прекратятся, страна окажется в изоляции. На втором этапе, если подготовка к войне не будет прекращена, Объединенные Нации объявят о том, что стратегические центры этой страны «будут подвергнуты бомбардировке до полного их разрушения».

Рузвельт публиковал свою жесткую концепцию с единственной целью: продемонстрировать свою готовность к практическим действиям. Дэвис объяснил это следующим образом: «Он сосредоточился на силе, на разрешении проблем средствами силовой политики в отличие от того, что некоторые умники называют “политикой доброй воли“». Дэвис добавил: «К тому же он глубоко сознает, что человечество не должно снова подвергать себя катастрофе масштаба Версальского договора в течение одного поколения».

Дэвис также писал, что Рузвельт не боялся распространения коммунизма, но относится к этому вопросу достаточно деликатно, чтобы не спровоцировать каких-либо осложнений: «Он склонен верить, что революционные настроения 1917 года могли истощиться в ходе этой войны и что будущее (совсем как это было после Наполеоновских войн) на многие годы будет посвящено восстановлению, социальной стабильности и сохранению всеобщего мира».

В заключение Дэвис бросил на стол козырную карту: «При существующем положении дел контуры послевоенного мира будут зависеть скорее от Сталина, чем от Рузвельта или британских руководителей. Слишком мало оснований полагать, что президенту удастся увидеть тот мир, который он стремится построить».

Вполне возможно, что Рузвельт дал это интервью с единственной целью довести эту идею до Сталина.

При всей жесткости этой концепции идея Рузвельта по созданию международной организации, контролируемой Великобританией, Россией, Америкой и Китаем и связанной в его сознании с обеспечением всеобщего мира, заключалась для президента в том, чтобы после окончания войны Соединенные Штаты могли ограничиться самой малочисленной армией. Это в значительной степени повлияло на его планы по созданию Пентагона, гигантского военного комплекса, строительство которого в 1941 году еще находилось на стадии проектирования. Президент сам имел задатки незаурядного архитектора и лично разработал проекты некоторых зданий, в том числе двух особняков в его наследственном имении в Гайд-парке, почты в Райнбеке (штат Нью-Йорк) и военно-морского госпиталя в городе Бетесда (штат Мэриленд). Однажды его осенила идея, что Пентагон должен иметь форму огромного куба, полностью или почти лишенного окон, с искусственным освещением и принудительной вентиляцией. (Стимсон по этому поводу обеспокоенно писал в своем дневнике: «Я самым категорическим образом откажусь работать в здании такого типа». [619])

Радикальная позиция Рузвельта по этому вопросу основывалась на том, что после победы в войне и создания миротворческих сил Объединенных Наций вооруженные силы Америки можно будет сократить до такой степени, что офицерам Объединенного комитета начальников штабов и вспомогательному персоналу будет просто ни к чему такое огромное новое здание. Не имеющий окон и хорошо проветриваемый Пентагон станет, таким образом, хранилищем для документации всех вооруженных сил страны. Заметим, что эта идея президента датируется еще 1941 годом. Он ожидал возражений: «Военное министерство, несомненно, откажется уступить здание Пентагона, но оно будет слишком велико для них, если нам удастся достичь длительного мира» [620]. Рузвельт был готов настаивать на своей идее. «После окончания войны все архивы вооруженных сил следует разместить в здании Пентагона», – говорил он директору Административно-бюджетного управления при президенте Гарольду Смиту накануне Ялтинской конференции.

Перспектива включения Китая в состав стран-миротворцев была обоснована простой логикой. Размышляя о будущем, президент был убежден, что равноправное участие в Объединенных Нациях азиатской страны необходимо не только с точки зрения представительства, но и для гарантии выживания этой международной организации. Поэтому он настаивал на включении Китая в состав «международных полицейских», несмотря на то что тот в это время вел войну с японскими оккупантами и был расколот гражданской войной. Рузвельт считал (что было достаточно нетипично для руководителей его поколения), что белая раса не должна править миром и что по своей природе она вовсе не превосходит другие расы. В этой связи он видел в Китае страну, которая временно занимает место на скамейке запасных, хотя абсолютно ни в чем не уступает любой белой нации. Рузвельт мог видеть в Китае своего рода противовес России в контексте географического положения и численности населения: обе эти страны разделяла самая длинная в мире государственная граница. Во времена Рузвельта население Советского Союза составляло 165 миллионов человек, США – только 130 миллионов, но по сравнению с населением Китая СССР и США являлись карликами.