Татьяна Купер - Династия Тюдоров

15 мая 1536 года королевский холл в Тауэре был местом одного из самых знаменитых судебных разбирательств в истории Англии. Перед судом предстала сама королева! Судьей был ее собственный дядя, герцог Норфолк, а суд присяжных состояла из 26 мужчин. Сам Генрих отсутствовал – он помнил, как семь лет назад он был унижен Екатериной во время бракоразводного процесса, и не собирался повторить эту ошибку. Он надеялся на своих юристов, которые должны были добиться сурового приговора.

Анна все еще не имела представления, в чем ее обвиняют. Об этом она узнала только когда судебный клерк поднялся и прочитал против нее обвинения: ненасытный сексуальный аппетит, интимные отношения с приближенными, неоднократный секс с Норрисом, заговор выйти замуж за него после смерти короля, а также секс с ее братом Джорджем. Были даже предоставлены даты и мельчайшие детали ее развлечений. Это все должно было очернить ее до такой степени, чтобы отмыться было уже невозможно. Надо сказать, что настоящие преступления Анны были менее экзотичными – ей просто не удалось перейти от роли волнующей воображение фаворитки к покорной супруге, а также подарить Генриху сына и наследника. Но в атмосфере всеобщей паники и истерии никто и не думал о правдоподобности обвинений.

После зачитывания обвинительного заключения ее спросили: «Признаете ли вы себя виновной?» Она подняла руку и уверенно произнесла: «Не признаю». Теперь была очередь за присяжными. В обычном суде Анну несомненно бы оправдали – благодаря отсутствию доказательств. Но это не было судебным разбирательством вообще – каждый член суда присяжных был верен королю и состоял у него на службе, и поэтому они были уверены, что выполняют его волю. У Анны не были ни малейшего шанса. После трех лет замужества, за какие-то три недели, ее мир рухнул, и она оказалась на краю пропасти.

Всех ее «сообщников» признали виновными и приговорили к смертной казни – они были казнены 17 мая 1536 года. В тот же день приговорили к смертной казни и Анну – следственная комиссия из двадцати пэров признала королеву виновной в государственной измене, предательском прелюбодеянии и инцесте, а также в покушении на жизнь короля. Среди тех, кто судил Анну, был ее прежний возлюбленный и жених Генри Перси, теперь герцог Нортумберлендский. Он произнес «Виновна!» в унисон с остальными судьями, но это решение ему далось нелегко – впоследствии он тяжело заболел, пережив Анну всего на один год.

Затем герцог Норфолк зачитал приговор своей племяннице: «Вы будете сожжены здесь, в Тауэр-Грин, за измену нашему суверену, или вам отрубят голову. Вы желаете что-нибудь сказать?» Ему пришлось повторить эту фразу дважды, так как Анна была в состоянии глубочайшего шока. Но в самую трудную минуту своей жизни она все-таки проявила силу, медленно поднялась и произнесла следующее: «Мои лорды! Я невиновна во всех грехах, в которых меня обвиняют. Я всегда была верной и преданной женой королю. Я признаюсь, что ревновала его и подозревала, но Бог мой свидетель, я никогда его не предавала». Это был удивительный момент! Ее только что приговорили к смерти, а она признается в своих недостатках – в ревности и упрямстве. Многие историки это забывают, но в мире лжи, которая ее окружала, она пыталась по крайней мере остаться честной до конца, даже если это ее не спасет, и она станет первой казненной королевой. Все повторялось – для того, чтобы Анна вышла замуж за Генриха и стала королевой, понадобилось много крови. Для того, чтобы избавиться от нее, опять должна была пролиться кровь.

19 мая Анна Болейн взошла на эшафот лондонской крепости Тауэр, решив принять свою участь с достоинством. Она оглядывалась кругом, вероятно ожидая какого-то знака милости от Генриха. Но единственным знаком последней милости был палач с мечом, выписанный из Франции. Лишение головы мечом считалось менее болезненным способом умереть по сравнению с топором, так как часто палачу не удавалось убить жертву с первого удара. Это было также связано с тем, что королева не могла преклонить голову перед чернью, которая в тот день до отказа заполнила Тауэр.

В то утро Анна стояла на коленях, с гордо поднятой головой, устремив взгляд в вечность. Ее последние слова были обращены к королю Генриху VIII, супругу, который приговорил ее к смерти по сфабрикованному обвинению в адюльтере и инцесте. При таких обстоятельствах, то, что она сказала, кажется невероятным: «Я молю Господа и короля о прощении, и прошу народ молиться за короля, ибо он добрый, благородный, великодушный и милостивый правитель. Вы, Ваше Величество, подняли меня на недосягаемую высоту. Теперь Вам угодно еще более возвысить меня. Вы сделаете меня святой». Ей завязали глаза, и тут палач, уже державший обоюдоострый меч в руках, выкрикнул: «Подайте мне меч!», тем самым избавив ее от мучительного ожидания…

Вот уже спустя 500 лет после описываемых событий историки спорят о том, действительно ли Анна изменяла Генриху, или она пала жертвой кампании, организованной ее недругами. Могло ли ее падение быть результатом измены, колдовства и заговора? Несомненно, ее поведение было далеко не безукоризненным. Но давайте посмотрим, как ведут себя участники драмы перед лицом смерти. Ведь именно в такие моменты у верующего человека появляется желание покаяться перед Богом и использовать последнюю возможность, чтобы покаяться в грехах, ибо, в глазах верующих, отказ от покаяния являлся прямой дорогой в ад. И вот тут у обвиняемых наблюдаются противоречия. Марк Смиттен до последней минуты не оспаривал свою вину, а вот Анна даже на последней своей исповеди говорила о верности королю. Но кто из них прав? Зная крайнюю амбициозность Анны, можно предположить, что у нее была серьезная причина скрывать правду, и этой причиной могла быть ее дочь Елизавета. Признай она свою неверность королю, и Елизавете не видать королевского престола. Никогда. Могла ли амбициозная мать осознанно отправить себя в ад за лжесвидетельство на исповеди – в обмен на английский престол для своей дочери? Эту тайну она унесла с собой в могилу…

В галерее Уокера в Ливерпуле находится лучший портрет человека, который так озадачивал Шепуи и его современников. Он был написан Гансом Гольбейном в 1537 году – примерно через год после казни Анны. К тому времени Генрих сильно растолстел, но гений Гольбейна превратил полноту короля в образ сокрушительной мощи. После реформации церкви сила Генриха стала действительно сокрушительной – в его руках были ключи и от неба, и от земных благ. И хотя брак с Анной не принес ему сына, он дал ему нечто большее – место в истории. Став единовластным главой церкви и государства, наподобие какого-то языческого короля-жреца, он превзошел всех своих предков и стал самым могущественным монархом Англии. Гольбейн изобразил Генриха именно таким, каким тот хотел предстать перед миром.