Татьяна Купер - Династия Тюдоров

Проблема английской религии тоже оставалась прежней, так как этот вопрос, по мнению советников, определяла не Елизавета, а национальность ее будущего мужа. Но королева ясно дала понять, что вопросы религии страны будет решать она сама, а не ее муж. Ей досталась страна, расколотая, как и вся Европа, на два непримиримых лагеря – католиков и протестантов. Сама Елизавета была умеренной протестанткой, хотя хранила некоторые католические символы (к примеру, нательный крест). Она не разделяла категоричность веры своих брата и сестры, и поэтому искала новое политическое решение, которое бы не слишком оскорбляло католиков, и одновременно удовлетворяло желания протестантов.

Но когда 25 января 1559 года открылся первый елизаветинский Парламент, и на нем разгорелись жесточайшие споры между католиками и ярыми протестантами, Елизавете через несколько недель пришлось объявить в работе сессии перерыв. Когда 3 апреля 1559 года она вновь созвала Парламент, оказалось, что королева не склоняется ни в одну сторону. Она решительно отказалась «прорубать окно в душу человека» и разработала сугубо английский вид реформаторской церкви. Ее целью было объединить вокруг себя как можно больше людей, и поэтому был принят Акт о Единообразии, который стал образцом британского компромисса между Римским католичеством и протестантизмом.

В отличие от своей сестры, Елизавета не пошла по пути репрессий и преследования инакомыслящих и настаивала только на внешнем подчинении – были даже отменены законы против ереси. Но все государственные деятели должны были принести клятву верности монарху как Верховному правителю церкви. За непризнание верховенства королевы советники лишались офиса, а церковники – прихода. Католическим священникам разрешалось служить мессу за закрытыми дверями, но при условии, что они принимали королевскую супрематию. Теперь они были не только отрезаны от Рима, но и теряли свои должности, власть и авторитет. Их прихожанам тоже приходилось все делать украдкой, и они больше не могли публично поклоняться своим святым мученикам.

Пока католицизм загнали в подполье, новой английской религии придали дерзкий публичный имидж, а всех епископов постепенно заменили протестантами. Согласно Акту о Единообразии посещение церкви стало обязательным, была возвращена английская версия Книги Общих Молитв 1552 года, но в новые церковные законы были включены и многие католические элементы. Все изображения и скульптуры Христа и Девы Марии были убраны, так как рассматривались как идолопоклонничество, и вместо них использовался гигантский королевский герб. Теперь, когда прихожане молились на коленях, они обращались не только к Богу, но и к английской нации, которую представляла королева-девственница.

Но религиозный раскол Англии оказался не самой насущной проблемой, с которой столкнулась Елизавета – она унаследовала от Марии экономически обанкротившуюся нацию, слабую в военном отношении и зажатую в кольце врагов. На жаргоне того времени, страна была «костью между двумя собаками» – могущественными Францией и Испанией, и поэтому ей нужен был надежный союзник. Самым прямым и очевидным способом его приобретения был по традиции союзный брак, который к тому же предоставлял королеве возможность произвести на свет наследника и избежать риска потери власти.

Уже через четыре дня после смерти Марии испанский посол с уверенностью писал Филиппу: «Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что все зависит от мужа, которого выберет эта женщина. И если кандидатура окажется подходящей, проблема религии решится. Если же нет, все будет испорчено». И вновь все посчитали, что королеве придется выйти замуж, и что окружающие ее мужчины сыграют ключевую роль в выборе мужа.

И вот 6 февраля 1559 года в Вестминстерском дворце парламентская делегация во главе со спикером Палаты Общин подала Елизавете прошение о том, чтобы она выбрала себе иностранного супруга, продолжила династию Тюдоров и обеспечила английский трон наследником. Это, по словам спикера, единственная и всеобъемлющая молитва всех англичан. Но Елизавета не намеревалась делить власть с мужчиной, и через три дня дала ответ, который стал шедевром ораторского искусства. В нем она выказала свое твердое намерение быть и королевой, и правителем. Если она и выйдет замуж, то найдет мужа, который будет заботиться о ее королевстве так же, как она. Если же она не станет женой, то Бог наверняка найдет наследника, который позаботится о будущем Англии. Наконец, она заявила: «Теперь, когда на меня возложены заботы о народе и управление государством, привлекать мое внимание к заботам о супружестве кажется опрометчивой глупостью. Чтобы удовлетворить вас, я уже воссоединилась в браке с мужем по имени королевство Англии. И когда я испущу свой последний вздох, для меня будет вполне достаточно, если на моей мраморной плите будут выгравированы слова: «Здесь лежит Елизавета, которая правила как девственница и умерла как девственница».

Это было невероятное заявление! Еще ни один король не отказывался от брака, лишая себя возможности получить наследника. Правда, никто из подданных Елизаветы не принял ее слова всерьез. В отличие от Марии, у 25-летней королевы еще было время, чтобы решить этот вопрос, и ее речь не остановила многочисленных претендентов на ее руку, которым только и оставалось, что выслушивать ее кокетливые и уклончивые ответы.

Тем временем королева вела себя далеко не как девственница, что тут же заметил испанский посол: «За последние дни сэр Роберт попал в такой фавор, что может делать все, что захочет. И даже говорят, что Ее Величество вхожи в его апартаменты днем и ночью». А к концу апреля он доложил, что «королева влюблена в Роберта и не отпускает его от себя ни на шаг». Из Лондона в Париж потянулись слухи об их связи.

Да, это был тот самый сын пресловутого «изменника» Джона Дадли, герцога Нортумберленда – Роберт Дадли, которого Елизавета совсем недавно произвела в должность шталмейстера, хозяина королевской конюшни, чем вызвала огромное удивление при дворе. Он был известен своей уничижительной кличкой «Цыган», которую получил за свою смуглую кожу, обаяние и плутовство. Казалось, после казни отца и брата репутация семьи была испорчена навсегда. Но елизаветинские придворные понимали, что должны принимать во внимание его «выдающиеся» способности, амбиции и стремления. Как заметил лорд Суссекс: «Его преимущество – это умение управлять лошадьми». Но, как говорят англичане, умение управлять лошадьми означает умение управлять женщинами, а королева была женщиной…

Елизавета и Роберт знали друг друга с детства. Это ему она дала детское обещание, что никогда не выйдет замуж, что впоследствии обернулось реальностью. Они также встречались при менее благоприятных обстоятельствах – в Тауэре, где оба были в заключении во время раннего правления Марии. Дадли не только стал свидетелем того, как были казнены его отец и брат с женой, но и сам был приговорен к смерти. Оба познали тюремное заключение и ожидание смерти, что и стало основой инстинктивного, неразрывного союза королевы и ее фаворита. И если она выбрала Уильяма Сесила в интересах страны, политики и чувства долга, то Роберта Дадли – исключительно на основе дружбы, взаимного сопереживания и любовного вожделения.