Юрий Жуков - Люди сороковых годов

Передо мной сидел под кустиком, сжавшись, словно затравленный волчонок, белобрысый сморчок, маленький, плюгавенький человечишко 21 года от роду. Офицеру, который его допрашивал, он деловито сообщил, что в его роте в первый же день наступления убито 38 человек, еще 38 ранено. В строю осталось 18. Четверо ушли за водой, из них трое убиты, он, четвертый, в плену. Стало быть, теперь в роте 14 солдат.

Потом я попросил Гайнца рассказать о себе, о своей жизни, о том, как и почему он вступил в гитлерюгенд, чему его там учили и что он вынес из этой учебы. Он глянул на меня диковатым взором, видимо, ему никогда таких вопросов не задавали, и сам он над ними не задумывался. Но в плену, по его мнению, нельзя отказываться отвечать на вопросы, ему, наверно, будет плохо, если он не станет говорить. И Гайнц заговорил монотонным голосом. Он попросту рассказывал свою биографию, так ему было легче.

Да, он воспитанник гитлерюгенда. Почему он стал членом этой организации? Но ведь это очень просто! Когда мальчику исполняется четырнадцать лет, его принимают в союз. Как эта организация функционирует? Тоже очень просто: по месту жительства. Сначала в отряде, в который приняли школьника Гяйнца, состояло 100 s 120 человек - это было сразу после того, как фюрер стал рейхсканцлером. Потом в нем стало 400 человек, сами родители следили за тем, чтобы их дети не остались вне союза.

Чем занимались в союзе? Учились маршировать, стрелять, вести огонь по самолетам, водить мотоцикл, автомобиль, с 1934 года изучали планер. Еще работали в трудовых лагерях - строили дороги, аэродромы. Это когда уже исполняется семнадцать лет. Работа с семи часов утра до полудня, потом с часу дня до семи вечера. Возили песок, камни.

Еще что делали? Учились петь песни. Вы хотите послушать? Пожалуйста. Гайнц поет механическим, бездушным голосом, без всякого выражения, словно заводная кукла:

Вы слышите сигнал к бою?

Друзья, мы будем сражаться все вместе.

Мы не позволим себя обижать.

Мы боремся за свои идеи.

К борьбе мы готовы - все вместе.

- Гайнц, Гайнц! А что же собой представляют ваши идеи, за которые вы хотели сражаться? И кто вас обижал?

Гайнц глядит на меня своими пустыми глазами. В них медленно прорезается удивление: до сих пор он не думал над этими вопросами, и у него нет готового ответа. Он мучительно долго размышляет, стараясь припомнить, что говорили ему - сначала местный фюрер гитлерюгенда, двадцатилетний служащий банка Штенцель, - о, этот был важной птицей, он объединял под своей высокой властью девять территориальных организаций города Бауцен, где жил Гайнц, - потом господин офицер. Он что-то вспоминает наконец. Его глаза радостно вспыхивают, и он чеканит ровным голосом:

- Нас учили бороться против большевистской России, существование которой опасно для нашего тысячелетнего рейха. Когда мы разгромим Россию, всем немцам будет хорошо. Будет что купить, будет возможность всем хорошо жить и одеваться, и всем будет хорошо. Россия - большое государство, богатая и опасная страна, она больше Германии во много раз, и она может нас обидеть. Но мы сильнее, потому что в мире нет более сильного солдата, чем немецкий. Мы победим, потому что этого хочет сам Гитлер, а то, чего хочет великий фюрер, всегда сбывается.

Выпалив единым духом эту тираду, словно механически заученный урок, Гайнц Г. вдруг сникает. Он испугался: одно дело говорить такие вещи в своем отряде гитлерюгенда или в винной лавке, где он служил продавцом, пока его не призвали в армию, и совсем другое дело отвечать на вопросы большевистского офицера, когда ты попадешь к нему в плен.

Гайнц озирается по сторонам, пытаясь прочесть на лицах офицеров, прислушивающихся к беседе, какая судьба его ожидает, - казнят ли его немедленно или же немного погодя. Но большевики не спешат хвататься за пистолеты. Они лишь брезгливо усмехаются:

- Каков щенок?.. Вымуштровали... Ничего, поработает в лагере военнопленных, придет в себя.

Судят не Гайнца Г. - судят Гитлера и его бесчеловечную партию, которая выпотрошила души своей молодежи и превратила ее в пушечное мясо...

А вот второй разговор с пленным немцем. Это совсем другой человек.

Людвигу Г. двадцать восемь лет. Он сын рабочего и сам рабочий. Работал слесарем в шахте Ботторо Рурской области. Его призвали в армию лишь 12 января 1942 года - Гитлеру нужен был уголь для военной промышленности, и он начал посылать шахтеров на фронт только тогда, когда прочие резервы уже истощились. Но Людвиг отлично понимал, что эта война ему не нужна, и, когда его дивизия прибыла на фронт, сразу же начал искать случая сдаться в плен. Это ему удалось 5 июля, когда гитлеровцы штурмовали высоту 224,4.

- Почему вы сдались в плен?

- Потому что знаю: если Гитлер победит, германскому рабочему от этого легче не станет. А погибать зря я не хочу. К тому же русские нам ничего плохого не сделали... Конечно, у нас в роте есть солдаты, которые кричат о войне до победы. Но другие, когда встречаешься с ними наедине, говорят: пусть офицеры воюют сами, если им так хочется. И на шахте у нас многие против войны. Но говорить об этом вслух, публично невозможно. Гестапо создало такую изощренную систему шпионажа, что никогда не знаешь, с кем ты говоришь - то ли с честным рабочим, то ли с овчаркой Гиммлера...

Меня живо интересует жизнь немецких шахтеров, настроения товарищей Людвига. Что происходит сейчас там, в Руре? О чем думают, что говорят, встречаясь друг с другом, немецкие шахтеры? В какой мере и там распространилась фашистская отрава, иссушившая мозги таких людей, как этот несчастный питомец гитлерюгенда Гайнц Г.? Я рассказываю Людвигу о своих впечатлениях от встречи с Гайнцем. Он крутит головой:

- Нет, далеко не все такие. Поначалу многие, конечно, поверили Гитлеру. Он говорил, что национал-социалистическая партия - за рабочих, что он сам хочет построить свой, национальный, социализм, а ради этого надо, дескать, разгромить английских плутократов и русских большевиков. Насчет плутократов рабочие согласны, что с ними надо бороться, хотя и непонятно, почему надо начинать с английских? Хватает своих в Руре, с них бы и начать... Но что касается русских, то ведь они ничего плохого немцам не сделали...

Людвиг Г. - беспартийный. Но до 1933 года он читал коммунистическую газету "Рур эхо" и из нее многое понял. В подпольной борьбе против Гитлера не участвовал - это очень опасно, - но разбирался что к чему. Поэтому, когда его спрашивают, во имя чего воюет вермахт, он убежденно отвечает:

- Фашизм борется против коммунизма, суть в этом. Конечно, офицеры нам говорят, что мы были вынуждены объявить вам войну, потому что Россия хочет нас завоевать, но это неправда. Правда в том, что Адольф Гитлер хочет завладеть всем миром, а вы у него на пути.