Никита Михалков - Мои дневники

Вообще все, что я увидел, настолько лишено гармонии, настолько уродливо и странно, что просто диво. Развал в хозяйстве пытаются восполнить фразами, воровство – митингами, бескультурье, темноту, нравственное уродство и пьянство – пустомельным самовосхвалением и ложью. Да неужели же нет трезвых людей?

Да, была еще там «первая пионерка». Молодящаяся бабушка лет шестидесяти, с буклями, ярко-красными губами и в пионерском галстуке. Отлично!

Вот уже третья тетрадка начата, а поход все не кончается. Устали все друг от друга! Я уже начинаю трястись от желания скорей попасть домой. Неужели не получится? Это было бы ужасно.

Думая о своем характере, иногда с ума схожу от раздражения на себя самого. Ничего не могу скрыть! Дело в том, что для меня радость не в радость, если она не разделена с кем-то. Да и если не разделено все вообще.

Однажды был случай, когда я не мог поделиться ни с кем одной большой печалью. До чего же было тяжело! Лежал целыми днями головой в подушку… Вообще-то это идиотская привычка – тащить все наружу. Гнев и раздражение, радость и восторг.

Если Бог даст вернуться в Москву, надо бы «на цыпочках» приехать. Не растерять бы все. Не засуетиться. А вот приехать и тихо-тихо, собранно и осторожно начать работать, думать.

Видимо, лишь гений может наполниться идеей настолько, чтобы совершенно пожертвовать своим внешним «Я», уединиться и закупориться наглухо от внешнего мира для достижения этой идеи. Гений либо плохой человек.

Опять говорю себе: «Нужно молчать!»

Поехали возлагать венки на могилу чубаровцев…

После райкомовцы устроили пьянку. «Под нас» они напиваются сами за казенный счет со страшной силой.

Солдаты, которые давали салют у могилы, были пьяны так же, как их командир. С оружием обращаться не умеют. Чуть было все это не кончилось трагедией. Один из этих м…ков стал ковыряться в затворе и дал очередь прямо над головами…

После райкомовцы устроили пьянку. Вообще, наш приезд для них – огромная радость. «Под нас» они напиваются сами за казенный счет со страшной силой.

Ко мне был приставлен кто-то из них, все пытался меня напоить. Я не пил, он же нарезался в куски. А солдаты потом своего майора в вертолет просто забросили (в буквальном смысле слова).

Вернувшись, поработал и пошел в спортзал. Позанимался.

Уже ночью пришел совершенно пьяный Чубаров, павший с секретарем райкома по пропаганде. Потный, с круглыми глазами. Разделся и чуть не упал от ужаса. Партбилета под тельняшкой не было! Оставил в постели у секретаря райкома. Конец света!

Хороша у него командировочка по местам отцовских боев.

С утра ветер страшный. Меняется погода. Пока не утихает сильнейшая поземка.

Как ватный весь, пошел в спортзал. Три часа провел там. Вообще весь день прошел как-то довольно спокойно. Написал письмо Андрону. Готовлюсь к выступлению.

Вообще, поход наш совершенно извратился. Чубарова поят до изумления. Ходит с безумными глазами. Прямо с утра, часов в 9, тихонько вошел к нам инструктор райкома и поставил на стол бутылку водки. И также тихо вышел. Это-о-о Гоголь.

Вечером выступали. Все нормально. Потом райком устроил нам еще один банкет. Володя нарезался, и с ним произошла трогательная история. Он уронил в унитаз очки и, решив, что достать все равно не удастся, на них насрал и спустил воду.

На банкете я снова почти не сидел. Ушел, лег спать.

Утром узнал о дальнейших проказах Володи – о том, как он ночью хотел помочиться и по привычке вместо теплого туалета ломился на улицу, в запертую дверь.

Пришел председатель исполкома, рассказывал о районе, о себе. Этому человеку мне хотелось дать по рогам со страшной силой. Хотя ничего плохого он мне не сделал, но отвратителен патологически. Все, что ни говорил, от начала и до конца было фальшью. Не ложью, а фальшью. Все должно было подчеркнуть, что он – скромный труженик, слуга партии и так далее. Передать это невозможно, да и не нужно.

Метет на улице по-страшному. Никуда мы, конечно, сегодня не улетели. «Погоды нет». Вечером ходили в кино. Смотрели фильм Эмиля Лотяну «Это мгновение». Молдавские страдания по поводу Испании. Но Чуря – оператор хороший. Очень хороший, грамотный.

Режиссер Эмиль Лотяну

Вообще начинается какое-то смурное состояние. Тоска зеленая. Что будет дальше?

Метель не утихает. Дует и дует вовсю… Думал о фильме. Очень волнует меня глубина взаимоотношений. Боюсь нетерпения своего и подсознательного этого проклятого «не хуже других». Как заставить себя все время думать лишь о том, чтобы выразить только то, что тебе хочется, и только так, как тебе хочется?! Как научиться уважать свою позицию и свои ощущения ? Имею в виду не гонор и не самолюбие, а уважение к собственной творческой индивидуальности.

Общий план – удивительно опасная вещь. Он может по-настоящему сыграть только тогда, когда создан правдивый мир в кадре. Когда в нем есть жизнь и характеры.

Вспомнил «If» Линдсея Андерсона, сцену порки. Насколько интересно смотреть эту сцену! Статика, общий план, ходят какие-то люди, общаются… Но ситуация, мир, характеры! – все это увлекает поразительно. Никакое укрупнение не может быть сильнее этого общего плана.

Дальше все пошло довольно интересно. Хотя в этом и явное подтверждение, что поход разваливается и разлагается. Дело в том, что Зорий и Гена страшно, смертельно поссорились. И Гена тихо, но упорно настраивает всех против Зория. И это определенно имеет успех, так как Зорий – человек, действующий на многих раздражающе. Таким манером и Чубаров, и Козлов помалу охладели к Зорию.

Вообще, Чубаров – этакий одесский бич, не более того. Добряк, туповатый шутник, любит анекдоты, выпивоха – словом, ничего уникального.

У Зория сегодня день рождения. Я об этом помнил, но сделал вид, что забыл. Мне просто не хотелось лицемерить. Я его просек – и он мне ясен, как, впрочем, и Гена Лысяков, да и все они вообще. При этом у меня со всеми отношения хорошие (в моем положении совершенно ни к чему их обострять). Но проникновения уже никакого быть не может. Я «закупорен» для них всех. И напряжение в отношениях Зория и Гены, да и вообще весь этот расклад меня устраивают. Верней, ласкают самолюбие, и я злорадствую. Живу по принципу: «Умное теля двух маток сосет». Может быть, это и плохо, но отстаивать свои принципы перед беспринципными людьми считаю идиотизмом.

Так вот, вечером перед ужином я вдруг «вспомнил», что у Зория день рождения. Поздравил его. Собрались мы на ужин. Зорий пригласил Козлова и Чубарова. Но те отказались, мотивировав это тем, что раньше он не приглашал, а теперь вот другие дела… – словом, чушь какая-то.