Сборник - Трава была зеленее, или Писатели о своем детстве

И вдруг я сказал, сам не ожидая этих слов:

– Хорошим людям будет дана вторая жизнь.

Дедушка посмотрел на меня:

– Будешь меня вспоминать. Чем не жизнь?

Он поднялся, подсадил меня на Малыша, и мы пошли домой.

Дедушка умер осенью.

Сейчас у него вторая жизнь, которая началась после того, как мы с Малышом нашли его.

Я не верю мудрецам, говорящим, что все проходит. Все, что было, есть в человеке.

– К доске пойдет… – распахнув журнал, произнесла страшным голосом наша математичка Вера Ивановна.

«Только не я, – пронеслось у меня в голове. – Я же не выучил!»

– Постников! – почти выкрикнула на весь класс учительница.

– Чуть что, сразу Постников, – недовольно проскрипел я, вставая из-за парты. – В классе тридцать два ученика, а я должен за всех отдуваться.

– Что ты там себе бубнишь под нос? – строго спросила учительница. – Иди к доске и громко ответь, как ты решил домашнее задание.

– Иду, иду, – отозвался я, стараясь потянуть время. – Только дневник найду.

– Надеюсь, Постников, ты не забыл выучить самые большие числа? В учебнике этого нет, но информацию про эти числа вы должны были разыскать в энциклопедиях или справочниках.

– Самые большие на свете числа? – обрадовался я. – Это я и так знаю.

– Знаешь? Вот как хорошо! – обрадовалась Вера Ивановна, разглядывая мой дневник, слегка приподняв очки. – А то, Постников, у тебя двойка за прошлый урок. Вот и исправим ее.

– Ох, ну, считай, пятерка у меня в кармане. Вот уже не думал, что мне так повезет, – тихо пробурчал я сам себе под нос.

– Итак, начинай по порядку, – велела математичка. – Перечисляй самые большие числа. Я жду. Сто и тысячу даже не вспоминай, начинай сразу с огромных чисел. Самых больших, которые знаешь.

– Миллион! – сказал я и победно посмотрел на Веру Ивановну.

– Верно, – кивнула она. – Дальше?

– Миллиард!

– Верно, Постников, верно, ну, а дальше?

– Дальше? – удивился я. – А разве есть числа больше миллиарда?

– Конечно, есть, – вздохнула учительница. – Огромные числа существуют в математике, гигантские числа! Давай, вспоминай, Постников.

– Ой, что-то позабыл, – почесывая макушку, промямлил я.

– Ты просто не готовился, Постников, – сказала учительница, повертев в руках красную ручку. – Так я и думала.

– После миллиарда идет число, которое называется – биллион, – выручил меня Вадик Сорокин. – Это миллион миллионов.

– Правильно, Сорокин, – кивнула Вера Ивановна. – Ну а дальше какое число следует?

– А дальше идет – триллион! – тихо подсказала Галя Огурцова.

– Правильно, – обрадовалась учительница. – А ну-ка, напиши на доске это число, – попросила она. – И тогда поставлю тебе тройку, – пообещала Вера Ивановна.

– Я не помню, сколько у триллиона нулей, – честно признался я, потупив глаза.

– Триллион – это единица с двенадцатью нулями, – подал голос хорошист Саша Самсонов со второй парты.

– А есть число больше триллиона? – спросила учительница.

– Нет, – уверенно ответил я.

– Опять неправильно, Постников. Есть!

– Гугол! – сказал с последней парты Павлик. – Я в книге читал. Это единица со ста нулями.

– Молодец, Павлик, ставлю тебе пять, – улыбнулась строгая математичка. – Сразу видно, что много читаешь.

– Ну, гугол – это уж точно самое большое на свете число? – с надеждой спросил я. – Больше не бывает?

– Нет, – снова покачала головой учительница. – Есть, Валентин, и покрупнеее числа, чем гугол. – Так, ребята, кто из вас знает?

– Я знаю, – сказала Света Пятеркина. – Самое больше на свете число это – центаллион. Это единица и целых триста три нуля. Верно?

– Правильно, – обрадовалась учительница. – И все же есть на свете самое большое на свете число. Оно больше, чем центаллион. Это число называется зиллион!

– А это сколько? – спросил весь класс хором. – Сколько там нулей?

– Это так много, что точно никто не знает, – ответила Вера Ивановна. – Но вот ученые иногда говорят: «В космосе звезд так много, что пересчитать их невозможно. Их там целый – зиллион!»

– И песчинок на морском пляже, – тоже зиллион, – сказал Вадик.

– И капелек воды в океане – зиллион! – закричала Настя Кубышкина.

– И снежинок зимой – зиллион, – добавил Павлик.

– Значит, все то, что невозможно сосчитать, можно смело называть зиллионом, – вставила отличница Света Пятеркина.

– А самое маленькое на свете число какое, ребята? – спросила Вера Ивановна.

– Ну, это просто, – обрадовался я, – это единица!

– Верно, Постников, – кивнула учительница. – Вот ее мы тебе в дневник и поставим. – А когда будешь готов к уроку, я тебе обязательно поставлю оценку повыше. Хоть целый зиллион пятерок! Обещаю.

Домой мне идти не хотелось. Еще бы – получить двойку по географии в самом конце четверти! Что сейчас будет???

– Ну-ка, Валентин, покажи дневник! – приказал мне отец, словно почувствовав мое настроение.

– Двойка! – воскликнула мама.

– Какой ужас! – крякнул с досады дедушка.

– В конце четверти! – рассердился отец.

– Вот негодник! – добавила бабушка. – Пороть его нужно!

– Точно! – сказал папа. – Я давно собирался это сделать, да все руки не доходили. А теперь, думаю, самое время.

– Давно пора его отлупить, – вставил слово дядя Сережа.

– Бить детей непедагогично! – на всякий случай напомнил я.

– Еще как педагогично! – сказала мама. – Только не бить, а лупцевать его нужно, и непременно ремнем.

– Я, когда был маленьким, нас, деревенских мальчишек, в деревне драли как сидоровых коз, – вспомнил дедушка. – И непременно березовыми розгами. Смочат их в соленой водичке и давай нас, родненьких, драть. Мы сразу шелковыми становились.

– А в нашей деревне это называли охаживать, – вспомнила бабушка. – Меня мать за любую шалость тут же полотенцем по попе охаживала.

– И нас мутузили, – добавил отец. – Учитель говорил, что детей непременно мутузить нужно.

– Не мутузить, а стегать, – напомнил дедушка. – На Руси не мутузили, а стегали детей.

– Не стегали, а тузили, – поправила мама.

– Что это еще за слово такое – тузить? – удивился папа. – Испокон веков детей ремнем колошматили.

– В деревне обычно молотили! – упиралась бабушка. – Положат поперек лавки и давай молотить розгами.

– Правильно, розгами, – кивнул дядя. – Только не молотили, а дубасили. Мне мой дед всегда по субботам говорил: «Ну что, Сережка, пойдем в сарай за розгами, я тебя сейчас дубасить буду».

– Верно, – кивнула бабушка. – В деревнях всегда по субботам детей пороли. За всю неделю разом. Чтобы наука была. А вы Валентина не порете, вот он и зачастил в школу за двойками. Пороть его нужно.