Эдуард Глиссан - Мемуары мессира Д'артаньяна. Том III

Тардье не был больше Королевским Судьей по уголовным делам, им был Деффита, кто является им еще и сегодня. Он обладал таким же добрым аппетитом, как и его предшественник, и даже немного большим. К тому же, он далеко не происходил из столь доброго семейства, еще один резон, чтобы не особенно заботиться о своей репутации. Сказать по правде, он действовал нисколько не хуже, чем это делал другой, поскольку он никогда не обрекал на гибель преступника, лишь бы тот мог дать ему денег. Значит, речь идет о том, чтобы узнать, не посылал ли он на гибель невиновного, когда находил в этом свой интерес; я обращаюсь только к правде, не желая ничего решать по этому поводу. Все, что я знаю, так это то, что правосудие не всегда слишком управляло им, а если в этом есть сомнения, я теперь же приведу тому доброе доказательство.

В самом деле, едва Деффита узнал, что Муази не желал возбуждать дела против священника, как, рассерженный потерей этого подарка, на какой он рассчитывал прежде, он предоставил действовать Прокурору Короля, кто был точно так же заинтересован, как, и он. Это была, однако, высокородная персона, но он был беден, как Иов, тоже резон делать то, и частенько, чего никогда бы не сделал, если бы был богат. Итак, этот Магистрат послал сказать Муази, что тому надлежит представить в Канцелярию кружева, найденные на священнике, потому как, хотя это всего лишь немые свидетели, они имеют, тем не менее, больше силы, чем все другие свидетели, кого можно было бы предъявить из других мест. Муази прекрасно понял, что тот этим хотел сказать. Он понял, говорю я, что этот комплимент не означал ничего иного, кроме того, что Королевский Судья и Прокурор Короля, потеряв надежду обобрать его самого, пожелали нажиться на его кружевах. Итак, не имея никакого настроения [486] сделать то, что потребовал от него этот Магистрат, он ответил ефрейтору, кто явился сделать ему этот комплимент от его имени, что у того вполне достаточно других свидетелей этой кражи, помимо его товаров, дабы не иметь никакой нужды их выставлять на обозрение, как вознамерился Месье Прокурор Короля.

Этот ответ не понравился ни Королевскому Судье, ни Прокурору; итак, этот последний отправил к нему ту же особу, какая у него уже была, сказать ему, что против него вынесено постановление, каким он приговаривается к представлению своих кружев; в случае неисполнения приговора в его дом будет поставлен гарнизон; тот настолько испугал этим бедного торговца, что, ответив ему, будто бы он пойдет повидать своего Прокурора и сделает все, что тот ему посоветует, он явился ко мне совершенно перепуганный. Я прекрасно увидел, что с ним кое-что приключилось, как только он вошел в мою комнату, и когда я спросил его, что это было такое, он ответил мне, что я сам был свидетелем совершенной у него кражи, я знал также, как счастливо он все вернул; но сегодня на него ополчились другие воры, и они были гораздо опаснее того, из чьих рук он вывернулся. Он рассказал мне в то же время о деле, какое эти два судьи пожелали против него возбудить, и каким они прислали ему грозить прямо в его дом. Я смог лишь пожать плечами, выслушав рассказ, вроде этого, и, не удержавшись, высказал ему все, что я об этом думал, воспользовавшись не слишком почтительными словами по отношению к этим двум Магистратам; наконец, я спросил его, что он намеревался по этому поводу делать. Он мне ответил, что за этим-то он и явился, попросить меня замолвить о нем словечко Королю; Его Величество, справедливый и беспристрастный, каким он и является, никогда не допустит такого неправосудия; и так как Месье Первый Президент часто является воздать ему свое почтение, он сможет приказать ему призвать к порядку этих двух судей. Я ему заметил, что то, о чем он меня просил, мне было совсем нетрудно [487] сделать; но, за неимением лучшего мнения, я дам ему, однако, лучший совет; потому как этот путь, хотя он и хорош, может затянуться надолго, поскольку, хотя Король ненавидел несправедливость до такой степени, что он был смертельным врагом тех, кто ее совершает, так как он был загружен бесконечным числом забот, и одна заставляла его забывать другую, Месье Первый Президент, может быть, явится к нему более четырех раз, прежде чем он вспомнит поговорить с ним о его деле; по крайней мере, пусть он не думает, что я сказал ему все это, не желая исполнить его просьбу; это далеко не так, я нашел бы в этом и собственное удовлетворение, во-первых, я оказал бы ему услугу, во-вторых, я подольстился бы тем самым к Его Величеству, поскольку я объявил бы себя тем самым против несправедливости, какую ему собирались устроить; Королю бы понравилось увидеть, как я принимаю сторону слабого против сильного. Муази мне ответил, что он абсолютно не сомневается в моих благих намерениях, и мне не надо было говорить всего того, что я сказал ему в настоящий момент, дабы убедить его в моей к нему доброте; а так как я, очевидно, полагаю, будто бы знаю более короткий путь для него, чем этот, он попросил бы меня ему на него указать. Я ему ответил, что действительно знаю один такой, какой мне кажется лучшим, чем его собственный, и я охотно ему его укажу; ему просто надо сходить к Месье Кольберу, раз уж он имеет к нему все доступы, и сообщить ему о том, что произошло; этот Министр имеет достаточно власти, дабы вызвать к себе обоих Магистратов и устроить им такую взбучку, какую они вполне заслужили их поведением.

Он мне поверил, и, наняв в то же время карету на площади Пале-Рояль, он отправился в Сен-Жермен, где находился тогда Двор. Едва он сообщил Министру о той несправедливости, какую с ним собирались сделать, как тот ответил ему, что он отдаст такой добрый приказ, что он не верит, якобы даже подумали после этого причинить ему какое-нибудь [488] зло. Он сказал ему также, что завтра к вечеру он уедет в Париж, и пусть тот не преминет явиться к нему на следующий день к восьми часам утра; пусть тот скажет его камердинеру доложить о себе, и камердинер тотчас же проведет торговца в его Кабинет.

Муази вернулся из Сен-Жермена совершенно довольный, и, явившись меня повидать на следующий день к моему утреннему туалету, он сказал мне, что пришел меня поблагодарить за добрый совет, какой я ему дал. Он рассказал мне в то же время об успехе своего вояжа, и как он не опасается больше угроз ни Королевского Судьи, ни Прокурора Короля. Я поздравил его с тем, что он получил удовлетворение, но когда он возвратился к себе, его жена сообщила ему, что эти два Магистрата снова присылали к нему сказать, что он просто насмехается над ними, не желая исполнять приговор, переданный ему через ефрейтора. Так как он был добрым торговцем, и они боялись, как бы это не нанесло ему ущерб, когда они поставят к нему гарнизон, они были счастливы еще раз предупредить его об обязательном подчинении правосудию, иначе ему не поздоровится, поскольку они его в последний раз предупреждали о его долге.