Алан Фридман - Берлускони. История человека, на двадцать лет завладевшего Италией

Росси согласно кивает. Она и Франческа вступают в разговор. Они побуждают Берлускони проявить силу и упорство, не сдаваться и идти вперед, несмотря ни на какие трудности. Он улыбается, но не без горечи.

Берлускони уверенно отвечает на вопрос о том, что же именно он собирается делать. Он действительно хочет вернуться в политику почти в 80 лет – или, может быть, благоразумнее махнуть на это дело рукой и просто наслаждаться жизнью? Как-никак, он всегда жаловался на то, что слишком много работает и ему даже некогда бывать на своих роскошных виллах в Антигуа, или на Бермудах, или на Сардинии. Берлускони аккуратно откладывает ложку и вперяется в собеседника пронзительным взглядом.

“Собственно, об этом я и говорил сегодня днем, когда мы обедали в этой самой комнате, в этой самой компании”, – говорит он серьезным тоном и жестом показывает на сидящих за столом членов “Магического круга”.

“Я говорил о будущем. Меня очень расстраивает, что при нынешнем состоянии дел, по-видимому, невозможно создать эффективный правоцентристский блок для противостояния Ренци. Этой цели можно добиться, только если я вернусь, если я воскресну. Я должен предстать невиновным человеком, который возвысит голос и обратится к молчаливому большинству итальянцев. Речь идет о половине населения – это люди, которым так осточертела политика, что они вообще не ходят больше на выборы”.

“Чтобы все это стало возможным, мне необходимо получить оправдание от Европейского суда по правам человека, – продолжает Берлускони. – Там могут на европейском уровне оспорить решение итальянского Верховного суда. В моей апелляции содержится шестнадцать отдельных пунктов, так что Европейскому суду достаточно вынести оправдательный вердикт хотя бы по одному из них – и тогда я снова смогу заниматься политикой и баллотироваться на выборах”.

Он терпеливо объясняет механизм, согласно которому постановление ЕСПЧ в обязательном порядке повлечет за собой постановление уже итальянского суда, после чего он снова обретет право выставлять свою кандидатуру на выборные должности. Берлускони явно возлагает очень большие надежды на эту апелляцию, она – его последний шанс на возрождение к политической жизни.

“Я совсем не хочу сдаваться”, – говорит Берлускони, уже устав бороться с голодом, и воровато тянется к кусочку хлеба.

К концу ужина становится ясно, что Берлускони задает себе важные вопросы. Он перебирает все возможные варианты и в уме, и в беседах со своим ближним кругом. Иногда он кипятится, иногда веселится и увлекается. Но бывает, что на него накатывает тоска.

“У него случаются взлеты и падения, – признает его старый друг Феделе Конфалоньери. – Но, мне кажется, он все-таки внутренне не сдается. Его главное удовольствие в жизни – это работа, так всегда было. Я знаю, он много говорит о самых разных вещах, но, думаю, Сильвио никогда по-настоящему не уйдет из политики. Честно говоря, мне кажется, он просто не может себе этого позволить”.

Конфалоньери принадлежит к той маленькой группе ближайших друзей и советчиков Берлускони, которые считают, что он совершил большую ошибку, не наладив крепкой связи с Ренци. Ведь каждому медиамагнату, будь он Руперт Мердок или Сильвио Берлускони, жизненно важно поддерживать хорошие отношения с людьми, сидящими в правительстве, и – на своем уровне – с лидерами правительств в тех странах, где они ведут бизнес. Двадцать лет Берлускони обвиняли в том, что он – ходячий конфликт интересов в одном лице: медиамагнат, злоупотребляющий государственной властью. Его критики утверждали, что он и в политику-то пошел прежде всего для того, чтобы отстаивать собственные деловые интересы. Однако в последнее время деловые интересы Берлускони понесли большой урон – начиная с тех 500 миллионов евро, которые он выплатил своему противнику Карло де Бенедетти.

Пускай весной 2015 года Берлускони весьма туманно представлял свое политическое будущее, зато он неплохо заботился о своих миллиардах. Стоимость его имущества приближалась к 8 миллиардам евро, но теперь он собрался пополнить запас свободных денежных средств, и уполномоченные им люди уже занимались распродажей различных активов.

Для начала принадлежавшая семейству Берлускони холдинговая компания Fininvest избавилась в конце 2013 года от своих акций компании по оказанию финансовых услуг Mediolanum , выручив за них больше 250 миллионов евро. В апреле 2014 года Mediaset получила почти 300 миллионов евро наличными, продав акции своей дочерней компании, обслуживающей телебашни. Летом 2014 года Mediaset выручила еще €365 миллионов, продав свою долю в капитале платного телеканала в Испании. В конце 2014 года очередь дошла до продажи имевшихся у Берлускони акций сети многоэкранных кинотеатров в Италии: они принесли 36 миллионов евро. В феврале 2015 года Fininvest собрал еще 380 миллионов евро, продав 7,79 % своих акций Mediaset . После этого у Берлускони осталось всего 33,4 % акций Mediaset , но они стоили немало – 2 миллиарда. Если учесть стоимость других активов, то к 2015 году империя Берлускони, вместе с принадлежавшей ему роскошной недвижимостью в разных местах, все еще оценивалась в 8 миллиардов евро или даже больше. Его никак нельзя было назвать банкротом. Больше того, Mediaset тратил другие миллиарды (добытые с помощью банковских займов) на покупку прав показывать по телевидению в 2012–2018 годах игры Лиги чемпионов УЕФА и чемпионат Италии по футболу (серия А). Права на показ футбольных матчей покупались для нового итальянского платного телеканала Берлускони, который назывался Mediaset Premium . Однако у Берлускони возникла проблема. У его платного телеканала имелось только два миллиона подписчиков, тогда как у лидера итальянских платных телеканалов – Sky Italia , принадлежавшего Руперту Мердоку, – подписчиков было целых пять миллионов. Впервые Берлускони кто-то обгонял на его “родном” телевизионном поприще.

Между Мердоком и Берлускони всегда было дружеское соперничество, и еще в 1990-х они поговаривали о том, что надо бы как-то объединить силы или купить друг у друга доли в капитале. Теперь перед ними обоими встала одна и та же угроза: новая и агрессивная конкуренция со стороны быстро меняющегося мира медиа. Обоих тревожила возросшая мощь Netflix – мультимедийной компании, которая уже нанесла непоправимый урон огромным сегментам американского рынка платного телевидения и теперь собиралась продолжить свое победно-разрушительное шествие уже в Европе.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что 27 апреля 2015 года, в дождливый понедельник, как раз к обеденному времени, автомобиль Руперта Мердока подкатил к Аркоре и остановился перед виллой Берлускони.