Коллектив авторов - Афган. Территория войны

Мишка Тихонов (Москва) – ритм-гитара, вокал. Ну что можно сказать – все, что связано с моей, по крайней мере, службой, связано именно с ним. Честно можно сказать – со дня встречи в Кушке и до последнего дня службы (а точнее – до дня расставания в Москве) мы были бок о бок. И я страшно рад этому. Тому, что он – по натуре «всегда первый» – всегда и был зачинателем (а также «предлагающим, оживляющим и вносящим»). Мишка в конечном итоге и предложил аранжировать и положить на электроинструментальное исполнение песни из блокнотов, листочков, обрывков, просто из памяти.

(Забыл ты, что «уламыванием» нас всех еще занималась и третья рота разведбата в лице Аркаши Филенкова и Олега Эрленекова. Мне сдается, что именно они и притащили откуда-то записи. – Прим. М. Тихонова. )

Сам я точно не помню, но сдается мне, что это могло явиться последней каплей. Ибо против добродушного белобрысого Аркаши с его пудовыми кулаками и остальной, не менее колоритной третьей роты «не попрешь», как говорится. Вру, конечно. Разведбат нас уважал, и не только за красивые глаза, но и за то, к примеру, что сам Мишка ходил с разведбатом «на караван», и Андрюха Бобров (второй тромбон, Казахстан) ходил, поимев обе простреленные ноги, полгода по госпиталям и «За отвагу». Вернулся, конечно, обратно дослуживать, во была встреча!

Вовка Андреев также участвовал в «уламывании» меня (как ответственного по аппаратуре и вообще) в необходимости такой записи. Хоть они все втроем (за исключением Ковригина – тому было, по-моему, по фигу) и наваливались еще с лета 82-го, «сломался» я куда позже – кажется, только под зиму.

В общем, о Тихонове – перед его вокальными способностями благоговели не только женщины и впервые услышавшие – я до сих пор, слушая старые наши записи (конечно же по памяти), восстанавливаю его манеру исполнения, отдачу в тот момент, вкладывание души в сам процесс пения. Это очень впечатляет. Я всегда подозревал, что в доармейские времена у него были проблемы с поклонницами, вернее – проблемы улизнуть от них вовремя – после исполнения песен, будь то вечером – в палисадниках, или со сцены – на школьном вечере.

А! Бас-гитара – это мое. Понимаю, истинные музыканты при этом захихикают, потому как записи «Танкиста» хорошо умаслены басовыми руладами. Вот только не надо критики – все объяснимо, хотя я и сам с неудовольствием убираю «низа» на усилителе сейчас – при прослушке. Так уж вышло. Дело в том, что колонок-мониторов в то время не было (в нормальном понятии «монитор»), поэтому для хоть какого-то «услышания музыкальной картинки» я воткнул в усилок колонку от «Дойны», кажется. А у этой, с позволения сказать, колонки есть некоторые дефекты. Мягко говоря. Ни «низов», ни «верхов». Отчего микрофоны с озвучки барабанов вместо «тссс» из-под тарелочек выдавали что-то похожее на «пш-ш-ш». На записи это звучит чуть получше, конечно. Однако и «низа» пресловутая колонка передавала с тем же качеством и существенно «не слышимо». То есть – никак. И это теперь замечательно слышно на записях. То, что я пытался выровнять на слух (наушников не было – вот что сгубило), то теперь «вылезло» на магнитной ленте старого, вечно рвущего и растягивающего ленту в пух и прах «Тембра-2».

Вообще-то, говоря откровенно, ни Мишка, ни Лешенька, ни Ковригин-барабанщик не были в курсе, как и что там сейчас звучит. Слышал только Вовка Андреев (специально подсел поближе, чтобы давить на меня «сделай гитарку получше, ну сделай»), да и то подозреваю, что он был увлечен больше своими партиями, нежели общей картинкой звучания. Из «прибамбасов» у Вовки была только подфанивающая «квакушка» да собственная его манера извлечения звука из «доски». Извиняюсь – из «Аэлиты». А как же, советский комплект гитар – основные наши инструменты. И даже два комплекта (под конец службы) – еще «ураловский» набор.

Они – ребята – почему так долго меня сподвигали на запись? Очень уж томительно было подбирать минимальный и необходимый состав аппаратуры, сносить ее в палатку, где-то поблизости с палаткой искать место и пускать движок (наша разъездная собственность), городить барабаны среди кроватей, комплектовать микрофоны, думая наперед – а куда их воткнуть столько? Из микшеровского оборудования был только нежно оберегаемый (возимый в поролоне) 6-входовый пультик с подключенным к нему ленточным ревербератором от «ЭСКО-100». Вот на них обоих и «выезжали», как-то пытались скрасить картинку. Хотя – убей меня – не вспомню, куда, в какие входы я мог напихать все гитары, органы и микрофоны? Пару – на голоса, пару (как минимум) на барабаны. А три гитары еще, а органчик? Не понимаю, не помню…

Писались примерно так: Мишка с Лешенькой по-быстренькому подбирали гармонию (по памяти и на слух, заодно разбивая на голоса партии), сообщали Вовке, какая примерно будет мелодия (как их Мишка все помнил?), давали тому десять – пятнадцать минут на изобретение вступления и проигрыша, разок проходились вхолостую и требовали включать магнитофон на запись. Ковригин и я были не в счет (да и правильно, чего там – стучи себе палками да по басухе лепи в написанной на клочке бумажки гармонии или заявленном устно ми-миноре, а припев – по квадрату в ля). Я в их «лепнину» не лез, так как постоянно был занят подстройкой и восстановлением аппаратуры, изредка бегая подливать бензин в движок за палаткой. Слова наш дуэт часто считывал по ходу – толкаясь лбами над блокнотиком с бисерным почерком Мишки, отчего в некоторых местах на записях имеются «лакуны» без слов – видимо, с ходу их было не прочитать на засаленных страничках.

Аранжировки и вставочки, конечно же – это Вовки Андреева деятельность, согласитесь – не самые худшие, делая скидку на отсутствие «примочек» к гитаре. Маленькая, но колоритная вставка из «Кавказской пленницы» в «Чаквардаке» – это симпатично скрашивает, ведь правда? Конечно же, там, где надо было вставить что-то групповое, – паузу, синкопу какую, так сказать, – это мы уже все, включая Ковригина, пробовали по паре раз, чтобы знать где, после какого куплета и куда – «вверх» или «вниз» – уходить по гармонии. Особенно это касалось обработки «Прости, Земля», что заметно. Эта вещь одно время, помнится, была и в концертном повседневном репертуаре, а вошла в запись только потому, что наша с Вовкой совместная аранжировка показалась нам достаточно приличной. Да и сама вещь – подобающая общему духу афганского репертуара. Не думаю, что «Земляне» будут в обиде на нас за такую трактовку их песни (если услышат спустя 25 лет).

Записать мы, конечно же, записали – бобину, кто хотел (включая и разведбат, где Тихонов и раздобыл основные составляющие его песенного блокнотика) – получили копии, а что с ними делать, как переправить в Союз – непонятно. «Чистили» солдат на таможне еще как. Кассеты, фотки – сразу долой, очки, газовые платки (маме, сестре) – «не больше двух в одни руки». Маразм, конечно, но что-то делать-то надо. Потому и отправлялись кассеты в Союз как придется. Кто со знакомым офицером, кто в фуражке, я лично отправлял ту самую бобину через женщину одну – из Белоруссии. Она потом весь сверток (с очками-зеркалками (помните такие?) и платком каким-то) переслала мне, когда я уже дембельнулся. Спасибо ей, что бобина сохранилась, – жалко было бы…