Юрий Сушко - Последний роман Владимира Высоцкого

Вот лишь малый фрагмент из ее дневников: «24.01.67 – в канун Володиного дня рождения я собиралась дарить ему свой перевод избранных сцен «Преследования и убийства Жан-Поля Марата…» Петера Вайса, который три вечера подряд печатала на машинке одним пальцем… В антракте я нашла Володю. Он стоял в длинной очереди в актерском буфете. Вокруг было много народу, масса свидетелей. Я подала ему пакет, но предусмотрительно попросила, чтобы он пока не смотрел, что там, потому что я от смущения провалюсь сквозь землю. Говорила всякие поздравительные слова, а Володя благодарил, хотя не знал за что. Я быстро убежала…»

«16.09.67. На улице я увидела Высоцкого. Он так радостно улыбался, что я подумала, что за мной идет кто-то из его друзей. Но позади никого не было. Когда я протянула ему фотографии, которые не сумела отдать на сотых «Павших», он сказал: «Нет, ты погоди с этим, ты лучше скажи, как твои дела, как ты учишься?»

Мне кажется, что у людей вроде Володи, вокруг которых полным-полно поклонников, очень мало настоящих друзей и людей, искренне преданных. Мне хочется думать, что он знает, что я безгранично ему верю. Вот он сказал, что ему интересен Шекспир, и я тут же перечитала все собрание сочинений, как до этого перечитала Маяковского, Брехта и многое другое. Мне хочется набраться смелости, подойти и сказать ему, «что от чувств на земле нет отбою, что в руках моих – плеск из фойе». И хочется верить, что ему это нужно, ведь это так надо всем».

Валерий Золотухин, благословляя публикацию Олиных хроник, писал: «Она не сразу согласилась передать в газету свои дневниковые записи. Согласилась, лишь когда ей очень серьезно объяснили: это тоже документ времени. Пишите, девочки…» Смешная девочка, трогательная, самоотверженная, верная. Спасибо ей.

…Вышли во двор, вдруг из дома выходит девочка лет шестнадцати. В новом белом платье. Молодая, красивая. Впервые, наверное, вышла в таком наряде и очень смущалась. Володя это увидел. Подходит к ней. Она его узнала. Он взял ее руку, поцеловал и сказал: «Вы сегодня самая великолепная». И она как будто полетела на крыльях…

Этот полет своими глазами видели Вадим Туманов и Леонид Мончинский в Иркутске во время сибирского путешествия Высоцкого.

Не менее примечательны и другие наблюдения. Драматург Михаил Рощин, вспоминая свою маму и Высоцкого, писал: «Он таким, как она, безмужним, работящим, выволокшим на плечах детей и войну, настоявшимся с барахлом по рынкам, не гулявшим с майорами за чулки и тушенку, – им и в подушку-то пореветь не было сил – вот таким, как она, он попадал, ударял в самое сердце. Мать его выделила и приняла сразу, услышала, поняла… Мы свет выключали, сидели в обнимку по углам, уходили на кухню, на лестницу, – вижу его с гитарой, сидящим у матери в ногах, он поет, она слушает, бра на стенке горит, обернутое газетой. Мать то носом зашмыгает, прослезится над «жалостной» песней, то захохочет и просит повторить: «Как? Как?» И он опять споет, и раз, и два – пожалуйста: « Она ж хрипит, она же грязная, и глаз подбит, и ноги разные, всегда одета, как уборщица. – А мне плевать, мне очень хочется»… »

Нередко именно представительницы слабого и прекрасного пола становились организаторами его выступлений, и его самыми заботливыми опекуншами.

Наталья Преображенская, услышав в 1971 году Высоцкого в киевском Доме ученых, дала себе слово: во что бы то ни стало уговорить его выступить в ее институте микробиологии и вирусологии: «Пробралась за кулисы и, когда Владимир Семенович выходил из гримерки, обратилась к нему с просьбой. Он выслушал меня и, улыбаясь, спросил: «Вы же меня слышали, зачем же еще приглашаете?» – «Хочу поделиться счастьем с другими!» – ответила я, и, расстроганный таким ответом, Высоцкий согласился…»

Встретились они у гостиницы «Украина». В дороге Наташа предупредила, чтобы гость не удивился, увидев «товарищей ученых» не в белых халатах, а в фуфайках и сапогах – многие приедут на концерт прямо с уборки картошки.

Выйдя на сцену, он попросил не записывать выступление и не аплодировать, чтобы больше успеть спеть. Пел, как обычно, полтора часа. «В конце Владимир Семенович, – вспоминала Преображенская, – сказал: «Мне тут Наташа рассказала, что вы были на картошке. Обещаю вам, что к следующему выступлению, если, конечно, вы меня пригласите, обязательно напишу песню об этом…» И действительно, выступая через некоторое время перед киевскими «доцентами с кандидатами», Высоцкий спел обещанное:

Сидевшая рядом с Натальей в первом ряду биохимик Елена Ражба аплодировала, не щадя ладоней. Ее стихотворение «Человек с содранной кожей», посвященное Высоцкому, Преображенская уже давненько с оказией передала Владимиру. Прощаясь после выступления, он подозвал Наташу и вполголоса спросил: «Эта женщина написала те строки?» – «Да. А как вы догадались?» – «Не знаю. Почувствовал…»

Владимир Семенович был осторожен, дипломатичен, обаятелен, находчив и бесконечно галантен в своих вынужденных отношениях с сановными дамами. Уж очень недолюбливали его дамы с партийными лампасами.

Катя Фурцева, «фабричная девчонка» из Вышнего Волочка, сделала себя сама. Как «альпинистка моя скалоласковая», взобралась-таки на самый что ни на есть Олимп – пятый этаж Старой площади, 4, где располагались кабинеты секретарей ЦК КПСС. Она училась ловко перевоплощаться из хрупкой феи, слабой женщины в номенклатурного бесполого чиновника, до хруста в костях сжимавшего в своих административных объятиях «зарвавшихся таганских охальников». Но ведь именно благодаря ее записке официальный статус обрел Театр драмы и комедии на Таганке. А назавтра она могла распять «Павших и живых» или запретить Любимову «Живой» и «Берегите ваши лица». Но могла и оценить некоторые, совсем уж выбивавшиеся из «залитованного» репертуарного списка песни Высоцкого. Друзья театра вспоминали ее слова, произнесенные в узком кругу: «Вот Высоцкий пишет всякую ересь, ерунду. Но смотрите, какую песню написал! Может же, когда захочет!» А что за песня, спросили ее. И неожиданно для всех Екатерина Алексеевна ответила: «Штрафные батальоны».

В одни годы с Фурцевой на партийный Олимп упорно карабкалась еще одна гранд-дама – некая А.П. Шапошникова, секретарь по идеологии Московского горкома партии. Стала известна тем, что в марте 1969 года на собрании партийного актива устроила публичную порку либералам-кинематографистам: «Театр на Таганке выгнал Высоцкого, так его подобрал «Мосфильм!» Позор!» «Много инициативного горя принесла она и прославленным мастерам театра, литературы, науки, музыки, и честным парторгам, и целым коллективам, – поминал потом Шапошникову Вениамин Смехов. – Ее потом сняли и понизили до… замминистра высшего образования».