Ринат Каримов - Rinat VS Lymphoma. Как я надрал раку задницу

Опять был в РОНЦе. Выяснилось, что поскольку моя опухоль в начале приросла к перикарду (это какая-то часть сердца), то и химия, и лучевая на этот перикард повлияли. А это влияние, в свою очередь, через сколько-то лет может дать серьезные последствия. Поэтому моими уважаемыеми радиологами было рекомендовано дополнительно обследовать меня у профессора, гения сердешных дел. На следующей неделе начнем.

Пока сидел в очереди, услышал диалог пациентов в стиле Довлатова, который не мог не улыбнуть. Сначала мужик рассказывал толпе женщин, что сам стирает носки, и если бы дамы стирали и убирались меньше, то сюда бы не попали. А потом врач его спросил:

– Вы идете?

– Да, мне надо взять с собой вещи в чемодане.

– Чемодан с собой заберете?

– Да.

– Он ваш?

– Ну, примерно.

♥ Нравится

Р.S.Этот взгляд полный непонимания. Я не понимал, что со мной, не осознавал всю серьезность и опасность ситуации. А выглядел просто как новогодний пропойца.

Фото от 7-го января. Еще не знал, что болею.

А сегодня приснился сон, что лицо снова отекает. Будто присел завязать шнурки, и голова опять налилась тяжелой кровью, как тогда зимой. Вспомнился сразу момент, когда понял, что внутри меня какая-то фигня. Я ехал на тренировку и по дороге ел недозревший банан. Мне было совестно перед тренером, что я не расту, и поэтому банан заталкивал, не глотая. В итоге появилось ощущение «застрявшей таблеточки» в горле. Потом оказалось, что это опухоль внутри давила в горле, и она же передавила и полую вену, которая отвечает за отток крови от головы. Такие воспоминания во сне не лучшее времяпрепровождение, и я предельно легко выдохнул, когда проснулся. Страшно, блин.

Но как ни напиши, как ни пытайся подробно рассказать, передать мысль архитяжело. Как и писал вчера, люди видят лишь верхушку айсберга, и более того, всегда желают зацепиться за любую возможность кинуть какашечкой. Даже если ты, не делая репосты, будешь людей с того света доставать, скажут, что ты репостовый анархист, и достаешь вообще не тех, кого надо. Или мало достаешь.

♥ Нравится

Ем, значит, еду. Вкусно мне, ароматно, хрустяще. И зреет в этот момент мысль, что быстро же я забыл, как это не круто, не иметь возможность кушать твердую, нормальную пищу, да и в целом вести полноценный образ жизни.

Есть два момента, которые хотелось бы отметить на этой почве. Это легкое, во многом, позитивное отношение к моей болезни. И умышленное завуалирование сложности ситуации для всех, включая самого себя. Правда надо все-таки стараться соблюдать грань безрассудства и строгости. Мне часто пишут что-то из серии: «Чувак, ты красавчик! Круто тебе было выплясывать, глядя смерти в глаза? Ты вообще носитель железобетонных яиц!» И т. д. Честно? Не круто. Не круто заставлять себя не читать побочные действия твоих препаратов, так как первым предложением там идет: «Возможен летальный исход в течение первых 24 часов». Не круто сидеть на унитазе 12 часов к ряду, боясь представить, как тебя там разворатило. Не круто видеть падение показателей крови и бояться, что прохожий ребетенок может чихнуть, а ты от этого чиха ласты склеишь через неделю. Не круто лежать в температурном бреду, зная, чем это может закончиться. Не круто, что куча моих интернет-друзей-онкобольных уже на том свете.

Да, не новость, что онкология мало приносит радости. Но и тотальное уныние в купе с депрессией лечению оной не помогает. Я выбрал путь шутовства, балагурства, самоиронии и точно не прогадал. Высмеивание своих ситуаций, капельниц, дней в больнице – все это стало для меня частью лечения, вместе химио– и лучевой терапией. Чему я очень рад. Но если кто-то считает, что рак – это весело, я бы рекомендовал не спешить такие вещи произносить вслух.

Р.S.Я не грущу. У меня прекрасное настроение. И если кто-то в этом сегодня усомнится, то получит мою фотку с анализом моих какашек.

♥ Нравится

Родители приезжали ко мне в период, когда я лег на первый курс химии. Но хотели приехать с первого дня диагноза и до сегодняшнего, а я был против. Во-первых, им, как родителям, после того рокового звонка и вестей о моей болезни было ой как не сладко: слезы, горечь, страх и все, что полагается. Тем самым, при каждом нашем разговоре это так или иначе просачивалось, не давая мне и возможности поверить в себя. Во-вторых, когда они приехали, мы выяснили империческим путем, что после курса, мы просто толпой тусуемся дома. Я болею, кряхчу и лежу, жуя таблетки. А они всей кагортой (включая Юлю и ее маму) надо мной суетятся. Учитывая сверхзаботу, было принято решение, что они приедут, если это будет прям супернеобходимо.

Если взять во внимание их возраст, думаю, им было тяжелее всех из моих близких понять и принять факт, что их сын теперь «Легенда русского рака», как выразился один мой знакомый. Папа, правда, быстрее оклемался. А вот маме помогла брошюрка из больницы, что-то типа «Лимфома для чайников». После нее она стала реже плакать и даже без сожаления смеялась над моими шутками.

Они простые люди, деревенские, как и я сам люблю про себя говорить. Мы не были зажиточной семьей, но и не бедствовали. Например, у меня никогда не было Lego и до третьего курса университета не было компьютера, но я умел укладывать крышу рубероидом и заниматься сенокосом. Именно они научили меня ценить то, что есть, не зацикливаться на ненужном (мой папа до сих пор в толк не возьмет, зачем в машинах начали делать панорамное стекло) и садиться за стол вместе.

Сейчас они звонят мне почти каждый день, и даже если говорить нам не о чем, мы находим эти темы. Ведь это великое счастье – иметь возможность говорить с родителями.

♥ Нравится

В этот раз, мой уважаемый читатель, расскажу, как я побывал в крайне приятном месте под названием ПМГМУ им. И.М. Сеченова, а в простонародье Первый мед.

Попал к очень-очень умному (это я почему-то определил с первого взгляда) профессору со свитой. Уложили на кушетку, подключили провода, намазюкали скользкой жижей и как давай говорить чудо-слова да цифры: «систалическое», «расхождение створок», «гипертензия», «регургитация», «асинергия», «кальциноз», «витиай», «предсердия», «желудочки» и т. д. В какой-то момент профессор спросил:

– Вас что, собственно, беспокоит?

– Ничего, у меня же лимфома.

– А, ну ладно.

В конце процедуры я удивил и профессора, и свиту тем, что пришел со своим рулоном салфеток для вытирания невытираемой жидкости, получив в ответ прозвище «профессиональный больной».