Сергей Миров - Это «Секрет»? Игра в «Битлз»

Правда.

И ведь не ездить по гастролям глупо! Народ же не вечно будет тебя помнить и любить, так что – «куй железо, не отходя от кассы!» – любимый слоган эстрадных артистов, а особенно продюсеров. Стратегия в этом случае проста и выработана в «мире желтого дьявола» еще в 30-е годы прошлого века: нужно поймать фортуну за хвост и в течение нескольких лет «накосить бабла» столько, чтобы, вложив их в какой-нибудь бизнес, до самого своего заката не знать никаких забот.

Есть и еще один прием – концертные туры раз в несколько лет, а длительные паузы можно заполнять записью альбомов, некоммерческой деятельностью и активной личной жизнью, которая, попадая в таблоиды, поддерживает различные слухи об артисте.

(Вот тут, кстати, вспомнил совершенно идиотскую историю, как в «темные 90-е годы» один наш «желтый журнал» написал, что однажды в Лондоне Максиму Леонидову, то ли на руки, то ли в стакан напИсала какая-то из Spice Girls. Бред, правда? Но тогда про Макса написать было больше нечего, а ведь правду говорят: «кроме некролога – все реклама».)

Но это все было на Западе. А в условиях развитого до патологии социализма максимум, на что мог рассчитывать актер, это на персональную пенсию. Вот и моталась несчастная, постаревшая Рубина Калантарян по огромной стране, как девочка, в каждом городе ощущая все меньший и меньший к себе интерес.

А Сергей Александров это помнил и безумно не хотел стать свидетелем повторения этой истории или того хуже: увидеть, как обрюзгшие, спившиеся и подсевшие на иглу секреты, сойдя с ума от этого многолетнего безысходного «чеса», по одному исчезают в психбольнице, в ЛТП, на кладбище…

Макс:

– Мы тогда страшно бухали. Жутко. Измотаны были очень – из города в город, из города в город, и так уже несколько лет!

Забл:

– Чтоб не сойти с ума, мы придумали две деревни: Писолысово, где мы с Максом жили, и Громозадово, с населением в виде Фомы и Муры. И две деревни между собой на гастролях воевали! Подушками из-за угла дрались, презервативами с водой бросались! Рабочих, доктора в эту игру вовлекли!

Мура:

– Чтобы нас развлечь, в театр даже специальных людей на работу брали! Вот во Владивостоке нашли Феликса… Ну, очень хороший добрый парень, только ничего не умел, ему даже специальную функцию придумали: на сцене провода распутывать. Такой и этого не мог! Однажды побежал, споткнулся, упал и затих… Чтоб, типа, внимание не отвлекать на себя! А мы ржем, остановиться не можем!

Гастроли по Дальнему Востоку. Второй справа – тот самый Феликс

Забл:

– Этот Феликс был морским офицером, ну, после какого-то гражданского вуза призвали. Ему нужно было служить двадцать пять лет, и чтоб его с флота списали, он специальную акцию там устроил: во время учений на торпедном аппарате нарисовал «пацифик»… Такой скандал был! Но своего он добился, из офицеров списали вчистую!

Фома:

– А однажды на гастролях мы достали какую-то «шмаль», заперлись все вместе в номере и начали курить. Сидим, хохочем! Аза дверями Натаныч орет: «Открывайте, сволочи! Что вы там делаете, какую гадость в себя засаживаете! Дверь сломаю – всех убью!» Ну, мы ему открыли, он влетел, глазами водит, носом сопит, а сказать ничего не может – он же не знает, как дурь пахнет!

Макс:

– Представляешь, мы тогда включили телик, а там, прости Господи, «Пламя» про снегопад поет! Мура посмотрел и начал плакать: «Вот, артисты, вот песня! Нам с вами никогда такого уровня не достичь!»

Фома:

– А потом сели в машину, и с Максом вдруг истерика случилась: «Ай, страшно, ай, не могу ехать!» Ногами в торпеду уперся и глаза руками закрыл… Вот тогда мы поняли, что нам эту штуку вообще нельзя.

Так что палитра способов безболезненного снятия психологического напряжения и физической усталости постепенно иссякала. Стало понятно, что еще год в таком режиме люди просто не выдержат. И Папа решился.

Натаныч:

– Понимаешь, при любой незначительной проблеме они уже начинали друг друга всерьез ненавидеть. Устали жутко. Я пытался им расслабуху организовывать и ее же контролировал, как мог. Как ты думаешь, если я в штат театра взял гастрольного врача, это что-нибудь значит? Но сорваться это все могло в любой момент, и тогда я подумал, что наш театр может быть спасением.

А зрителям и в голову не приходит, как они устают!

А действительно, театр как юридическая форма хозяйствования это, конечно, хорошо, но если есть несколько классных артистов, почему не сделать нормальный спектакль, поработать над ним, удовлетворить все творческие амбиции… А петь песенки в концертах – просто для удовольствия и не в напряг!

Александров предложил группе делать настоящий спектакль, и тут же Фома начал активно бредить. Он предложил пьесу «Двор», в которой действуют четыре друга, выросшие вместе. По вечерам они собираются, выпивают, поют песни, а песни тут же оживают на сцене в виде клипов, причем клипов дорогих: с мотоциклами, самолетами, метро… Идеей этой он заразил всех, но Натаныч, взяв в руки арифмометр, покачал головой и сказал:

– Не потянем. Дорого. Для начала нужно что-нибудь попроще.

Макс:

– И тут Натаныч сделал ошибку! Он принес в театр пьесу «Король рок-н-ролла», ну, здесь и началось…

Да, все началось именно тогда.

Вернее, конечно же, не началось, а просто вырвалось из-под крышки кипящего котла, из-под спуда приличий, из-под святости мужской дружбы, начав занимать все пространство общения «Секрета», вытеснив совместные пьянки, праздники, творчество… Почему?

Забл:

– Я не знаю, Сереж. Я про это время тебе вообще ничего сказать не могу, мы тогда практически не общались, иногда даже не прощались друг с другом, выходя из самолета.

Вообще-то, до финала время еще есть, но кода уже прописана и явственно проступает сквозь страничку нотной записи. Ее нужно только перевернуть…

Вы спрашиваете, как это стало возможным? Стоп-стоп-стоп! Я же вам все объяснил еще в увертюре! А у битлов разве по-другому было? Джон и Пол в 1969-м практически прекратили разговаривать, а Джордж даже хлопнул дверью студии и ушел со словами, что «больше не может это видеть»…

Знаете, я сейчас дам слово одному из уже «отыгравших» героев, ведь «иногда они возвращаются!», помните?

Вася Соловьев:

– Есть такая квазинаука – соционика. Ее всерьез крутили в спецслужбах, отталкиваясь от типологии Карла Юнга. Фантастическая вещь, и если ей всерьез заняться, то все конфликты становятся понятны, а, следовательно, элементарно преодолеваются. И конфликт внутри «Секрета» мне теперь тоже совершенно понятен. Дело в том, что Макс оказался один против троих. Его социотип – «Максим Горький», для которого социотипы «Гекели» и «Габен», соответственно, Фома и Забл – прямые конфликтеры, а «Дон Кихот», то есть Мура, – контролер! Тут, правда, нужно учитывать, что для творческого процесса конфликтное существование на ограниченном отрезке времени даже идет в плюс! Но все равно я не понимаю, как они там друг друга не съели…