Питер Гай - Фрейд

В марте 1898 года Фрейд говорил Флиссу, что метапсихология предназначена для того, чтобы разъяснить ту часть его психологии, которая выходит за рамки сознательного – или, как он выразился, стоит «позади» него. Совершенно очевидно, что основатель психоанализа придавал термину полемический оттенок: метапсихология должна была стать соперницей грандиозной и тщетной философской мечте – метафизике и победить ее. Но когда Зигмунд Фрейд двумя годами раньше впервые использовал это слово, он еще не определил его точное значение. Метапсихология, писал он в декабре 1896-го, – это его «идеальный и проблемный ребенок». В начале 1915 года метапсихология – по-прежнему идеальная, но больше не проблемная и уж точно не ребенок, – казалось, была готова для официального представления. Книга, писал Фрейд Абрахаму в мае, будет называться «Подготовительные материалы к метапсихологии», и он представит ее «непонимающему миру в более спокойные времена». Несмотря на то что мэтр выражал абсолютную уверенность, название свидетельствует о колебаниях, приступе неуверенности. Фрейд, как известно, не отличался скромностью; в период работы над этими статьями он прямо говорил Ференци: «Скромность – я в достаточной степени дружу с правдой или, лучше скажем, с объективностью, чтобы не обращать внимания на эту добродетель». Описывая свою будущую книгу Абрахаму, основатель психоанализа определил ее как характерную для уровня главы VII «Толкования сновидений». Однако в том же письме он отметил: «Думаю, в целом это будет прогресс». Очевидно – предложенное им осторожное название сие лишь подтверждает, – у Фрейда имелось подозрение, что работа, которую он заканчивал, представляла собой одновременно новое направление и возврат к прежнему теоретизированию. Она могла устареть уже в момент публикации…

В действительности статьи Фрейда по метапсихологии представляют не только исторический интерес. В 20-х годах прошлого столетия он многие вещи сформулировал бы по-другому, даже смотрел бы на них иначе. И добавил бы свежий материл. Безусловно, изменения были возможны, но само здание психоанализа осталось бы узнаваемым. Среди статей, которые мэтр в конечном счете решил опубликовать, первая, о влечениях, вероятно, потребовала бы самой глубокой переделки, поскольку уже в работе о нарциссизме он ясно дал понять, что его разделение влечений на две категории, влечения «Я» и сексуальные влечения, оказалось несостоятельным. И действительно, в статье 1915 года «Влечения и их судьба» Фрейд откровенно признавался, что его «классификация», скорее всего, нуждается в пересмотре: она «не имеет значения обязательного условия», это всего лишь «вспомогательная конструкция, которой нужно придерживаться лишь до тех пор, пока она оказывается полезной».

В этой вводной статье он в основном повторяет определение влечения, данное 10 годами раньше в «Трех очерках по теории сексуальности». Это «психический репрезентант возникающих внутри тела и достигающих души раздражителей» – «рабочая нагрузка», как Фрейд определил сие в своей часто цитируемой фразе, «возложенная на душевное вследствие его связи с телесным». Чтобы понять работу влечения, отмечает мэтр, по-прежнему в согласии с «Тремя очерками», можно определить некоторые термины, такие как «напор» (беспрерывная энергетическая активность), «цель» (удовлетворение, которое достигается удовлетворением возбуждения), «объект» (он может быть необыкновенно разнообразен, поскольку пути удовлетворения может определять все, что угодно, в том числе собственное тело и опыт удовольствий) и «источник» (соматический процесс, в результате которого может возникнуть раздражитель и который лежит за пределами компетенции психологии). Фрейд уделил особое внимание комментариям о подвижности влечений, особенно сексуальных: об этом убедительно свидетельствует история любви. Любовь, напоминал основатель психоанализа читателям, начинается как нарциссическая поглощенность собой, а затем поднимается по сложной лестнице развития и связывается с сексуальными инстинктами, предоставляя широкий выбор способов удовлетворения. А ненависть, придаток любви, ее противоположность и компаньонка, предоставляет еще больше возможностей для разнообразия. Неудивительно, что амбивалентность, сосуществование внутри личности любви и ненависти к одному и тому же человеку, является самым естественным и распространенным состоянием. Представляется, что люди обречены выбирать себе путь среди противоположностей: любви и ненависти, любви и безразличия, любви и ответной любви. Другими словами, подводит итог статья, судьба влечений определяется «воздействием трех важных полярностей, господствующих в душевной жизни»: столкновением активности и пассивности, внешнего и внутреннего мира, удовольствия и неудовольствия. Эту часть конструкции Фрейду переделывать бы не пришлось.

Прослеживая судьбу бессознательных энергий, основатель психоанализа отметил, что их трансформация позволяет обеспечить частичное удовлетворение, если непосредственное удовлетворение блокировано тем, что он с дразнящей краткостью называет «видами защиты от влечений». В статье о влечениях мэтр, возвращаясь к теории конца 90-х годов XIX века, приводит перечень из этих методов защиты, обещая впоследствии рассмотреть их более подробно, однако в другой статье 1915 года, «Вытеснение», предпочитает для них общее название. Но даже после 20-х годов, когда Фрейд возродил старый термин «защита», а «вытеснение» оставил как название одного из нескольких механизмов, он все равно продолжал считать его образцом защитных действий. Как образно выражался сам мэтр, это был краеугольный камень, фундамент, на котором зиждется здание психоанализа – «его важнейшая часть».

Зигмунд Фрейд всегда гордился данным открытием. Он был убежден, что первым углубился в основы работы психики. Когда Ранк показал ему пассаж из Шопенгауэра, высказавшего подобные мысли на несколько десятилетий раньше, основатель психоанализа сухо ответил, что оригинальностью он обязан своей неначитанности. В каком-то смысле сие лишь подчеркивало его новаторство, и Фрейд с особым удовольствием отмечал, что у этой идеи был его любимый источник – сеансы психоанализа. Переведя сопротивление пациентов в слова, писал мэтр, он смог сформулировать теорию вытеснения.

Таким образом, термин «вытеснение», который основатель психоанализа использовал в 1915 году, обозначал ряд психических маневров, предназначенных главным образом для того, чтобы не дать бессознательному желанию стать осознанным. Почему, спрашивал Фрейд, вообще возникает вытеснение? Ведь удовлетворение требований желания доставляет удовольствие, и представляется странным, что психика себя этого удовольствия лишает. Мэтр не дал подробного ответа, но, судя по всему, он считал психику человека полем битвы. Существует слишком много удовольствий, которые оборачиваются страданием, поскольку психика человека не монолитна. Сильные желания могут вызывать такое же сильное неодобрение или страх. Самым ярким примером таких внутренних конфликтов служит эдипов комплекс во всех его разнообразных проявлениях: сексуальное желание мальчика, направленное на мать, представляется безнравственным и запретным, исполненным опасности, а желание смерти отцу угрожает угрызениями совести и другими катастрофическими последствиями.