Питер Гай - Фрейд

Словно в подтверждение преемственности позиции Фрейда, применившего психоанализ к социуму и религии, «Недовольство культурой» начинается с размышлений о вере. Эта отправная точка, отмечает мэтр, была подсказана ему французским писателем Роменом Ролланом, лауреатом Нобелевской премии по литературе и неутомимым пацифистом. Фрейд и Роллан обменивались сердечными, исполненными взаимного восхищения письмами с 1923 года, и, когда четыре года спустя в свет вышла работа «Будущее одной иллюзии», основатель психоанализа отправил Роллану экземпляр. В ответ писатель выразил общее согласие с оценкой Фрейдом религии, но сомневался, действительно ли тому удалось найти истинный источник религиозного чувства, которое он называл особенным, глубоким и устойчивым. Существование этого чувства, которое, как предполагал мэтр, свойственно миллионам людей, подтвердили и другие. Это было ощущение вечности, чего-то безмерного. «Океаническое» чувство… Чисто субъективное и не гарантирующее личного бессмертия, оно служит источником религиозной энергии, которая постигнута разными конфессиями и направлена в определенные каналы. Фрейд, не находивший в себе этого чувства, прибег к обычной процедуре: проанализировал его. Вполне вероятно, полагал он, это остатки раннего ощущения «Я», относящегося к тому времени, когда младенец психологически еще не отделил себя от матери. Его ценность как объяснение религии основатель психоанализа считал более чем сомнительной.

Все это кажется неторопливым повторением работы «Будущее одной иллюзии». Но вскоре Фрейд демонстрирует, как данные рассуждения связаны с психоанализом культуры. Люди, утверждает он, несчастны: наши тела болеют и разрушаются, внешние природные силы грозят нас уничтожить, отношения с другими представителями рода Homo sapiens – источник страданий. Тем не менее все мы изо всех сил стараемся избежать этого несчастья. Уступая принципу удовольствия, мы ищем «мощные отвлечения, позволяющие нам не принимать близко к сердцу наши беды; замещающие удовлетворения, их смягчающие; опьяняющие вещества, делающие нас к ним нечувствительными» [272]. Одним из таких паллиативных средств является религия, причем ничуть не более, а во многих отношениях менее эффективным, чем другие.

Фрейд подчеркивал, что самое успешное (или, вернее, наименее бесполезное) из этих средств – работа, особенно свободно избранная профессиональная деятельность. «Никакая другая форма поведения не связывает отдельного человека так прочно с реальностью». По крайней мере, она «надежно включает его по меньшей мере в часть реальности, в человеческое сообщество». Не представлявший себе жизни без работы, Фрейд знал, о чем говорит. Однако, к сожалению, продолжает он, снова возвращаясь к «Будущему одной иллюзии», труд как путь к счастью не очень ценится людьми. Обычно они работают только по принуждению. И независимо от того, при помощи какого средства пытаются избежать своей участи – работы, любви, выпивки, безумия или наслаждения красотой, – в конечном счете их ждет неудача: «Жизнь, как она нам дана, слишком для нас тяжела, она приносит нам слишком много страданий, разочарований, неразрешимых проблем». И чтобы у читателей не осталось никаких сомнений, мэтр повторил свою мысль. Похоже, «намерения сделать человека счастливым план творения не предусматривал».

Жалкие поиски людьми счастья и неизбежная их неудача приводят к удивительному результату: ненависти к цивилизации. Отвергая сию «непонятную враждебность к культуре», Фрейд полагал, что может объяснить ее. У этого чувства долгая история. Одним из его ярких признаков является христианство, невысоко ценившее земную жизнь. Путешественники, сталкивавшиеся с примитивными цивилизациями в эпоху Великих географических открытий, усилили эту враждебность, ошибочно принимая жизнь незнакомых, якобы нецивилизованных племен за образец простоты и благополучия, нечто вроде укора западному обществу. Уже в недавнее время достижения естественных наук и техники тоже стали причиной разочарования. Однако основатель психоанализа не был склонен разделять эти настроения. Признание, что прогресс науки и техники не способен гарантировать счастье, должно вести к следующему выводу: власть над природой не является единственным условием человеческого счастья, равно как и единственной целью устремлений культуры. Тем не менее пессимисты преуменьшали достижения науки и техники. Появление железных дорог, говорили они, лишь позволило детям уезжать далеко от родного дома, а единственная польза от телефона – возможность услышать их голоса. Они даже утверждали, что снижение показателей детской смертности – сомнительное достижение. Это якобы заставляет современные супружеские пары прибегать к контрацепции, и в результате число детей не увеличивается по сравнению с предыдущими столетиями. Кроме того, эти мужчины и женщины становятся невротиками. Вне всяких сомнений, «в нашей нынешней культуре мы не чувствуем себя хорошо».

И все же наше недовольство не должно заслонять тот факт, что на протяжении всей истории человечества культура была громадным усилием подчинить силы природы. Люди научились пользоваться орудиями труда и огнем, укротили воду и стали обрабатывать землю, изобрели мощные машины для поднятия и транспортировки грузов, разработали методики исправления дефектов зрения с помощью очков, улучшения памяти посредством письменности, фотографии и записи звука. Они нашли время и силы для занятия бесполезными вещами, для стремления к порядку и красоте, для развития самых возвышенных способностей ума. Они обрели практически такое же всемогущество, которое приписывали богам. Фрейд выразил это глубоко прочувствованной метафорой: человек теперь своего рода бог на протезах [273].

Протезы не всегда работают, и их несовершенство может расстраивать, но эти неудачи отступают перед несчастьем, порождаемым отношениями между людьми: Homo homini lupus est – человек человеку волк. Следовательно, человечество должно быть укрощено институтами. В этом отношении Фрейд солидаризировался с практичными политическими воззрениями Томаса Гоббса: при отсутствии сильных ограничителей, писал Гоббс тремя столетиями раньше, человечество обречено утонуть в нескончаемой гражданской войне, и жизнь людей станет одинокой, бедной, мерзкой и короткой. Люди смогли внедрить цивилизованные отношения только при помощи социального контракта, который передавал монополию на насилие государству. Статья Фрейда «Недовольство культурой» была написана в гоббсовской традиции: эпохальный шаг в культуру произошел тогда, когда власть перешла к обществу, когда отдельные индивидуумы отказались от права на насилие. Истинным основателем цивилизации был человек, который впервые обозвал врага, вместо того чтобы бросить в него копье, однажды заметил основатель психоанализа. Но, несмотря на неизбежность этого шага, он также создал условия для неудовлетворенностей, присущие всем обществам: он стал причиной непримиримых противоречий между страстными желаниями отдельных людей и подавлением – и наказанием! – инстинктивных потребностей, которые продолжают жить в бессознательном и настойчиво ищут выход.