Array Антология - Живой Есенин

– …Я хочу посмотреть ваши полномочия.

– Пожалуйста!

Я протянул ему ордер за подписью того, кого уже нет, но от чьего имени трепетали капиталисты всего мира и все враги трудящихся.

– Ко мне это не относится, – заявил Почем кишмиш. – Я ответственный работник, меня задерживать никто не может, и всякий, кто это сделает, будет за это сурово отвечать.

– Буду ли я отвечать, потом посмотрим, а сейчас вы задержаны. Прошу дать мне ваши документы.

– Не дам!!! Вы что тут делаете? Зачем сюда попали?

– Зачем я сюда попал, это вполне ясно. Но вот зачем вы сюда попали, этого я никак в толк не возьму. А документы все-таки отдать придется.

– Послушайте, на сколько времени вы намерены меня задержать? – спросил он.

– А на сколько понадобится.

– То есть что вы этим хотите сказать?

– Я хочу сказать, что вы уйдете отсюда не раньше, чем это позволят обстоятельства.

– Меня внизу ждет правительственная машина. Вы должны мне разрешить отпустить ее в гараж.

– Не беспокойтесь, мы об этом заранее знали, – сказал я. – На вашей машине уже поехали наши товарищи в ВЧК с извещением о вашем задержании. Они, кстати, и машину поставят в гараж ВЧК, чтобы на ней не разъезжали те, кому она не предназначена…»

Почему я остановился на этом эпизоде? Мне хочется показать «друзей», которые, как Г. Колобов, сыграли зловещую роль в жизни Сергея.

Спор Есенина с Грузиновым. Есенин рассказывает о себе. «Гаврилиада» А. С. Пушкина. Сборник Госиздата

Есенин пришел ко мне с Грузиновым. Очевидно, по дороге они спорили, потому что как только сняли пальто, Сергей сказал Ивану:

– Да, поэзия наша грустна. Это наша болезнь. Только вот сам не знаю, кто я?

– Ты, безусловно, по цвету волос, по лицу, по глазам – настоящий финн!

– А ты?

– А я Грузинов, то есть грузин. Кровь у меня восточная…

– Кровь – это самое главное. Но не забывай и о пространстве земли, на которой живут люди.

– Пожалуй, это правда, – согласился Иван. – Пространство играет свою роль.

– Как же не играть? – пожал плечами Есенин. – Возьми еврейскую поэзию, песни, даже танцы. Во всем найдешь скорбь. Почему? Евреи рассеяны по всему лицу земного шара…

Как ни интересно было мне слушать дальнейший спор, я все же побежал на кухню к матери, прося приготовить чай и что-нибудь закусить. Мать сказала, что у нее готов обед и через четверть часа она попросит моих гостей в столовую.

Когда вернулся в мою комнату, на коленях у Сергея сидел наш серый с белыми пятнами кот Барс, очень своенравный и неохотно идущий на руки к чужим людям. Есенин почесывал его за ушами, под подбородком. Кот от наслаждения закрыл глаза и запел свою мурлыкающую песню. Грузинов ходил из угла в угол по комнате, вынимал из кармашка часы и посматривал на них, как будто читал лекцию и опасался не закончить ее вовремя. Он говорил:

– В «Сорокоусте» и слепому ясно, что ты восстаешь против машины в сельском хозяйстве.

Иван прочитал:

– Ты прямо предрекаешь нашу гибель от трактора, – закончил Грузинов.

У Есенина на губах заиграла лукавая улыбка, и он дипломатично ушел от спора, спросив:

– А знаешь, как эти же строки толкует Бе́рлин?

Павел Абрамович Берлин был связан с разными издательствами, а впоследствии сотрудничал в «Современной России».

Берлин запомнился мне в зимней Москве, заваленной снежными сугробами. Он был высокий, худой, со впалыми щеками, глаза его блестели от голода. Был он в длинной потертой шубе, с полинявшим воротником, держал туго набитый портфель и перекладывал его из одной руки в другую. В портфеле были рукописи и книги! Он любил ссылаться на талмуд, и Павла Абрамовича прозвали талмудистом…

Сергей рассказал, что Берлин говорил: враг, о котором Есенин пишет в «Сорокоусте», – Германия. Она выставит не одну «с железным брюхом» пушку «Берту». Тысячи их выставит. «Никуда вам не скрыться от гибели!»

– Здорово талмудист загнул! – засмеялся Иван.

– А что? – откликнулся Сергей. – Может быть, это будут и не пушки, а что-нибудь пострашней. С Германией не paз воевали, и эта война не последняя!

– Это же совсем другое дело! – не унимался Грузинов. – Ты же в «Сорокоусте» пишешь о «беде над полем».

– Поля бывают разные! Разве не может быть беды на поле брани? – слукавил Есенин.

Шагающий по комнате Грузинов опешил и остановился. Сергей залился хохотом.

В это время мать позвала нас обедать. Конечно, обед был только сносный: две нарезанные кусочками воблы, бутылка пива, мясной суп с рыжей лапшой; тушеное мясо с мороженой морковкой, урюком.

Мы ели молча. Когда Есенин стал жевать отрезанный кусочек мяса, он сказал, что это хорошая грудинка. Мать спросила, где он научился разбираться в мясе. Сергей ответил, что ему пришлось служить в конторе мясной лавки.

– И долго вы работали? – спросила мать.

– Нет. Жена хозяина была строптивая. Как войдет в лавку, все приказчики должны встать, повернуться к ней лицом и кланяться. А я в то время Гоголем зачитывался. Была у меня книга с картинками. Художник нарисовал сваху Феклу из «Женитьбы». Сваха – вылитая наша хозяйка. Я и показал картинку приказчикам. Хозяйка придет, они вскочат, стоят и смехом давятся. Один не выдержал и прыснул. Все и открылось!..

– Должно быть, вы были сорванцом? – сказала мать.

– Был и остался. Еще в детстве слыл первым драчуном на селе. Почти каждый день с ребятами дрался, домой приходил в синяках, а то и с расквашенным носом. Бабка меня бранила, а дед заступался. Один раз бабка ушла, а дед говорит, что сейчас покажет мне, как драться, – всех одолею!

Сергей рассказал, как его дед – Федор Андреевич Титов – сложил особым образом кулак, показал, как нужно размахнуться и хватить наотмашь по уху противника. Однако так, чтобы задеть и висок. Только бить точно, в определенное место. Он, внук, и кулак сложил, а дед поправил, и размахнулся, а дед правильно поставил его руку. И все шло хорошо. Но Сергей усомнился – сможет ли он с одного удара повалить мальчишку. Тогда дед легонько дал внуку по уху.

Очнулся он, внук, когда над ним, браня деда, хлопотала бабка…

– Постой, – прервал Есенина Грузинов. – Значит, ты того бродягу дедовским ударом?

– Какой он бродяга? – возразил Сергей. – Он же с финкой на меня полез.

Оказалось, что он и Иван возвращались ночью домой. За углом бандит потребовал, чтоб Есенин отдал ему свой бумажник, пригрозил ножом. Отвлекая внимание грабителя, Сергей полез в карман пиджака левой рукой, а правую сложил в кулак, как учил дед, и хватил бандюгу по уху и виску. Тот кувырнулся на тротуар и не поднялся…