Федор Конюхов - Мои путешествия. Следующие 10 лет

9 мая 1999 года. Атлантический океан

Сегодня праздник – День Победы. Наш отец, ветеран войны, наденет ордена и пойдет в центр села, где стоит памятник всем погибшим в войне солдатам, жителям нашей деревни. Дай Бог, чтобы отец подольше встречал этот праздник. Ему 83 года. Наш дед, отец моего отца, Михаил Иванович, умер в 86 лет.

«Защитники Москвы»

11 мая 1999 года. Атлантический океан

15°39’ с. ш., 54°48’ з. д.

04:30.Ветерок чуть-чуть подул, и яхта тронулась с места.

Истинный художник не думает, в какой руке у него кисть, какую краску взять из палитры и перенести на холст. Он творит, и чувства сами отбирают цвет и размер кисти.

Можно ли обойти вокруг света без приключений? Нет. Плавание всегда сопряжено с опасностью. Если бы меня спросили, послал бы я своих детей в это плавание, я бы ответил: нет. Потому что в плавании случаются смертельно опасные минуты, как физические, так и духовные. И не всем суждено избежать опасности. Она каждодневная, она в каждой детали яхты, и нельзя все предусмотреть на берегу. Примером служит хотя бы эта кругосветная гонка – сколько гонщиков выбыло из игры!

На горизонте появились тучи башнями – шквальные.

Смотрю в зеркало на морщинистое свое лицо и на нем вижу все те передряги, из которых не раз выкарабкивался в экспедициях. На моих пятках уже мозоли: я бесконечно тру пятками мачту, чтобы вызвать ветер. От безветрия с ума можно сойти.

16 мая 1999 года. Атлантический океан

19°51’ с. ш., 62°26’ з. д.

Атлантический океан никак не дает пройти 20-й градус северной широты. Нет ветра. И вот сейчас, на рассвете, солнце взошло из океана. Небо чистое, без туч. Значит, и сегодня будет штиль. Паруса обвисли, яхта на мертвой зыби раскачивается, такелаж скрипит – это яхта плачет, она, бедняжка, тоже устала.

Сегодня нарисовал свой автопортрет. Я редко рисую себя, но этот автопортрет написал для иллюстрации Иринушкиной книги, которую она планирует издать в скором будущем.

Пергаментная кожа моего лица хранит письмена всех жизненных передряг. Старость пробуждает во мне благоговение. Сейчас смотрю на свое лицо и вижу, как жизненный якорь пережитого порезал мой лоб сверху вниз, оставил глубокую морщину. Волосы мои начинают седеть и редеть, а ноги ослабевать. Но зато я постиг тайну мыса Горн, Эвереста, Северного и Южного полюсов. Якорный след пропахал не только мой лоб, но и мою душу. Но без этого не открыть в себе тайну своего земного существования.

17 мая 1999 года. Центральная Атлантика

20°57’ с. ш., 64°01’ з. д.

Как я устал! Всю ночь при ручном фонаре разбирал, а затем собирал двигатель. Вот сейчас, на рассвете, запустил его для подзарядки аккумуляторов.

Зашел в Саргассово море. Вдоль борта проплывают водоросли-саргассины. Удочку и блесну вытащил – здесь нет рыбы.

Как приятно общаться с творческими людьми! Звонил Саше Пономареву в мастерскую, он художник и хороший дизайнер. Попросил его спроектировать мне мастерскую.

Художник чем отличается от других? Когда я звоню в офис, меня сразу спрашивают, кого я обогнал в этой гонке, сколько миль прошел за сутки, когда приду в порт. А Саша дурацких вопросов не задал. Он спросил: «Федя, какого цвета океан сейчас у тебя там?» А в конце разговора сказал: «Федя, подыши за нас простором».

А вот другой разговор, с корреспондентом.

К.: Федор, тебе говорили, что в журнале «Вояж и отдых» вышла большая статья о тебе? Там сказано, что ты был три раза на Северном полюсе, ходил в полярную ночь на полюс недоступности и к Южному полюсу. А полярники не признают тебя за своего и не подают руки.

Федор: Да. Я совершил все эти путешествия, но я не считал и не считаю себя полярником. Я ходил на полюсы, чтобы создать серию картин об этом районе и о людях, которые идут туда.

К.: Федор, точно такой же вопрос задают и по поводу того, что ты поднялся на все самые высокие вершины семи континентов, в том числе и на Эверест, но тебя никто не считает альпинистом.

Федор: И правильно делают, что так не считают. Какой я альпинист? Точно с той же целью, что я шел к полюсам, я поднимался на вершины.

К.: Федор, но опять то же самое и о яхтсменах. Ты единственный в нашей стране, кто ходил три раза вокруг света, а яхтсмены тебя не признают. Ведь у тебя даже наверняка нет диплома яхтенного капитана.

Федор: Да, верно, диплом яхтенного капитана у меня отобрала еще в 1990 году Федерация парусного спорта города Владивостока. Тогда я планировал отправиться в кругосветку, а без диплома я не мог выйти на яхте из порта. И мне пришлось улететь в Австралию, купить там яхту и уйти из порта Сидней к своей мечте – мысу Горн. Там, в Австралии, нет Федерации парусного спорта и никто не спрашивает, есть ли у тебя диплом. Но я также не считаю себя яхтсменом. Просто мне нравится ходить под парусами и я люблю море.

Перед стартом гонки Around Alone 1998–1999 директор гонки Марк Шредер так и представил всем нас, русских:

– В этой гонке впервые участвуют два русских шкипера. Яхтсмен и гонщик Виктор Языков [68]на яхте «Ветер перемен» и Федор Конюхов, искатель приключений, на яхте «Современный гуманитарный университет». Этим и было все сказано.

К.: Федор, есть люди, которые не верят в то, что ты сделал, и ставят под сомнение твои достижения, называя тебя великим мистификатором или большим авантюристом XX века.

Федор: Каждый человек имеет право на свои высказывания, каждый может сомневаться и быть сомневающимся. Как сказано в Святом Писании: «И кто захочет судиться с тобой и взять у тебя одну рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» [69]. Если кто-то пытается отобрать то или иное мое достижение, Господь с ним, я от этого не обеднею. Одиночество приучило меня к бескорыстию.

18 мая 1999 года. Центральная Атлантика

21°44’ с. ш., 65°15’ з. д.

Рассвет. Горизонт на востоке красный. К штилю это или к ветру? Такой рассвет я впервые вижу в этом районе. Вот уже четыре дня иду с одной и той же скоростью – за сутки прохожу по 80 миль.

Виктор Языков финишировал в Чарлстоне.

20 мая 1999 года. Северная Атлантика

24°38’ с. ш., 68°07’ з. д.

08:00.Утро, а уже духота и жарища. Одиночество меня не угнетает. Я много рисую. На переход Пунта-дель-Эсте – Чарлстон я взял альбом акварельной бумаги и весь его исписал, сделал двадцать четыре рисунка. До Чарлстона еще дней восемь-десять идти, а у меня закончилась бумага для рисования. Сейчас рисую на картонках из-под печенья. За этот кругосветный рейс я создал рисунков семьдесят-восемьдесят. Из них двадцать эскизов для больших холстов.