Розмари Салливан - Дочь Сталина

Позену потребовалось десять месяцев, чтобы разработать соглашение. К делу привлекли множество юристов. Светлана постоянно звонила Позену в Вашингтон, так что он даже стал пугаться, когда ему говорили, что Миссис Питерс на линии. Она всегда говорила одно и то же: «Уолтер, я не знаю…» В конце концов, соглашение между Уэсом и Светланой было готово для подписания на следующий день. Позен обедал с Джоан, когда зазвонил телефон. Это была Светлана. Позен так вспоминал ее слова: «Ох, Уолтер, дорогой, ты уверен, что мы поступаем правильно? И это, и то, и мне вообще не нужны деньги, и так далее, и тому подобное. Я дам ему это и дам ему то…» Позен всегда жалел о своем резком ответе на эти излияния: «Светлана, вам никогда не купить этого мужчину обратно». Она повесила трубку. Соглашение так и не было подписано.

Хотя замечание по поводу покупки Уэса прозвучало грубо, Позен был потрясен тем, что Светлана решила пустить прахом все его десятимесячные усилия сохранить для нее хоть какие-то деньги, которые дали бы ей свободу. Но Светлана видела эти вещи по-другому. Она жаловалась Джоан Кеннан, что все американцы говорят только о деньгах. При разводе она «не хотела никаких конфликтов, ненависти и обвинений».

Когда Джоан в своем письме попыталась ее переубедить, Светлана написала ей, объясняя, почему она передумала в последнюю минуту. Она знала, что Уолтер действует мудро и что они действительно могут «одержать победу». «Мы были практически в пяти минутах от нее». Но она настаивала на своем: «Я должна была сохранить, насколько это возможно, мир и дружбу с Уэсом ради Ольги… Я не могу бороться с ним». Утром в день рождения дочери она сказала Джоан, что была на службе в греческой православной церкви в Фениксе: «Я молилась за него, за себя, за нашу маленькую дочь, и постепенно я почувствовала, что вся моя ненависть — или что это было? — ушла… Таким образом, я проиграла в этой игре. Но, если посмотреть по-другому, я что — то выиграла. Если даже Уэс не способен понять это сейчас, когда-нибудь он поймет».

В июле они с Уэсом, наконец, подписали Соглашение об урегулировании претензий. Светлана не требовала процентов с фермы, не просила никаких алиментов ни на себя, ни на содержание ребенка. Какой был смысл? Никто в Талиесине, даже ведущий архитектор Уэсли Питерс, не получал никакого жалованья. Все деньги от проектов принадлежали всему поселению, которое оплачивало расходы архитекторов. Ольгиванна заявляла, что все компенсируется деньгами, потраченными на проживание, машину, медицинские услуги и, в любом случае, в первую очередь нужно думать о выживании всего братства. Никто не жаловался. Требовать с Уэса алименты означало только продолжить вражду с братством.

Когда год спустя Уэс, наконец, подал на развод, Светлана не появилась в суде. Она заявляла, что у нее все еще есть деньги, вложение которых обеспечит ей нормальный доход. На самом деле, по словам Уолтера Позена, она могла сохранить сумму 200 тысячами долларов и 300 тысячами долларов в скрытых вложениях. Хотя Позен думал, что, возможно, сумма гораздо меньше, и ее не хватит, чтобы жить на доходы от нее.

Светлана решила, что у нее остался только один путь — вернуться в знакомый ей Принстон. Когда вещи были уложены в грузовик, и она в последний раз взглянула на табличку «Продается» на доме, где прожила всего три месяца, она почувствовала только холодную опустошенность. Уэс согласился лететь вместе с нею и Ольгой до Филадельфии. В самолете они почти не разговаривали, да и о чем было говорить? Когда подъехало такси из Принстона, Уэс поцеловал ее и сразу ушел. Это выглядело как полное поражение, но из всей этой истории Светлана вынесла величайший дар — свою дочь. Неизвестно, смогла бы она жить дальше без Ольги.

В начале августа Светлана и Ольга приехали в Принстон. Кеннаны, которые в это время были в Европе, пустили их пожить в своем доме, пока из Висконсина не прибудет мебель, чтобы снова переехать на Уилсон-роад 50. С первого взгляда старый дом разочаровал Светлану. Пара, которой она продала дом, перекрасила его в красный цвет и пристроила огромный балкон с сетками вместо окон и гараж на две машины, в результате чего исчезла ее любимая терраска и задний двор. Но это был дом, где она жила счастливо и спокойно, и Светлана хотела купить его обратно. Она все еще сомневалась, не оставила ли Уэса слишком поспешно. В письме Аннелизе Кеннан Светлана признавалась, что все еще любит его: «Только теперь я вижу истинные размеры своего несчастья». Уэс обещал приехать. Он всегда был очень дружелюбен в телефонных разговорах.

Теперь Светлана была сорокашестилетней одинокой женщиной, воспитывающей ребенка. Такие карты выпали в ее последней игре, и она намеревалась разыграть их как можно лучше. По большей части она чувствовала себя надежно и спокойно. Светлана говорила Аннелизе: «Нам хорошо на Уилсон-роад».

На двухлетие Ольги Уэс прислал великолепные цветы и игрушки, но, к изумлению Светланы, сам не появился. Она писала Джорджу Кеннану:

После того, как он (Уэс) «выиграл» бракоразводное дело, я звонила ему спросить, счастлив ли он теперь. Он разговаривал со мной как побитая собака, жаловался, что ужасно несчастлив и так далее. Но насчет того, чтобы приехать к Ольге, он сказал: «Может быть, летом».

Я полагаю, она никогда не будет получать особого внимания от такого, если можно так выразиться, папочки. Из-за этого я чувствую себя ужасно несчастной. Всю свою жизнь я идеализировала и романтизировала всех мужчин, которых я любила. И всегда мне было трудно и мучительно увидеть, что же они представляют собой на самом деле. Только после этого я чувствовала облегчение. Хотя Уэс уже продемонстрировал, что мы ему особенно не нужны, и далеко не всегда был добр ко мне, даже когда мы жили вместе, я до сих пор не могу избавиться от хороших воспоминаний о нем.

Теперь она говорила Кеннану: «Единственная цель моей жизни — вырастить и воспитать этого ребенка. Воспитать, как это делают американцы, а я не очень много об этом знаю».

Светлана больше не могла позволить себе экономку и садовника. Она снова ходила в хозяйственный магазин миссис Уркен, которая тепло ее приветствовала, чтобы пополнить запасы чистящих средств. Когда в газетах появились заметки о том, что Уэсли Питерс подал на развод, она купила газонокосилку и присоединилась ко всем окрестным мужьям, по воскресеньям подстригающим свои лужайки. Никто из ее соседей не верил, что дочь Сталина сама стрижет траву.

Светлане пришлось с азов учиться, как вести хозяйство по-американски. Хелла Маквей, учительница в местной частной школе, вспоминала, как столкнулась со Светланой в продуктовом магазине «Акме». Светлана стояла посреди зала с Ольгой в тележке для продуктов и выглядела совершенно потерянной. Кажется, Маквей показалась ей подходящей кандидатурой. «Светлана подошла ко мне и очень тихо и смущенно сказала: «Простите, я бы хотела сделать рожок с мороженым для моей дочери. Не могли бы вы мне рассказать, как это делается?» Маквей знала, кто такая Светлана и отнеслась к этому заданию очень серьезно.