Эйно Луукканен - Я сбил целый авиаполк. Мемуары финского аса

Проводив бомбардировщики обратно до границы, мы выяснили, что у нас еще осталось достаточно топлива для полета на свободную охоту. Здесь преследовались две цели: нужно было ознакомить молодых пилотов с местностью и по возможности потрепать русские истребители. Мы пролетели над аэродромом Менсуваара, который еще находился в руках русских, но не увидели противника. Так как мой дом находился всего в 10 километрах отсюда, я повернул в нужном направлении. Северо-восточнее Сортавалы мы обнаружили новый вражеский аэродром, который встретил нас слабым зенитным огнем. Затем мы увидели, что в Ускела строится еще одна база, а затем мы оказались возле Вяртсиля, нашей старой базы во время Зимней войны, которая теперь находилась на вражеской территории. Но, несмотря на внушительные размеры аэродрома, на нем не оказалось ни одного самолета. Поэтому мое желание испытать «Брюстер» в бою так и осталось неудовлетворенным.

До этого времени новая война казалась несколько вялой по сравнению с Зимней войной. Два новых пилота, Каюс Метсола и Вайски Сухонен, присоединились к моему звену и после нескольких ознакомительных полетов были готовы вступить в бой. Дни проходили в вылетах на свободную охоту и патрулирование, но вражеских самолетов мы практически не встречали. Основные силы советской авиации были брошены на юг в попытке остановить немецкое наступление, которое развивалось с ошеломляющей стремительностью. По вечерам после полетов мы садились вокруг переносного радио Курре Гинмана и слушали новости и танцевальную музыку, пили огромное количество свежего, горячего, душистого кофе и поедали жареные сосиски. Такая жизнь казалась нам просто роскошной после испытаний предыдущей зимы.

8 июля мы поднялись в 02.30 и, хлебнув кофе из термосов, лениво побрели к ожидающим нас истребителям. Стояла такая невероятная тишина, что можно было слышать чириканье пробуждающихся птичек, к которым понемногу присоединялись более крупные птицы. После прошедшего вчера дождя остались мелкие лужицы, которые весело сверкали в лучах восходящего солнца. Свежий чистый воздух был просто восхитителен. Мы немного поболтали возле самолетов, а затем ровно в 03.00 запустили моторы, рев которых тут же распугал всех птиц. После короткого прогрева наши истребители, разбрызгивая лужи, начали разбег по аэродрому. В воздухе мы убрали шасси и повернули навстречу солнцу, красно-золотому шару, который уже превратил горизонт в поле желтых нарциссов с розовыми проблесками под аквамариновым небом. Кроме нескольких мелких перистых облачков, мы были в утреннем небе совершенно одни. Лучи солнца, отражаясь от озера Хаукивеси, искрились на крыльях и фюзеляжах «Брюстеров». Плексиглас кабин в результате превращался в разноцветные драгоценные камни. Никакой художник, даже самый талантливый, не смог бы запечатлеть эту картину на холсте.

Все вокруг казалось настолько мирным, что приходилось буквально силой заставлять себя думать, что в эту самую минуту какой-нибудь парень из Курска, Киева или Калинина может крутиться в вышине, выжидая удобный случай, чтобы всадить в тебя длинную очередь! Мы отрабатывали постоянную бдительность, так как в случае полета против солнца его слепящие лучи могли укрыть Иванов, готовящихся нанести свой удар. Время от времени я отворачивал нос своего «Брюстера» от солнца, чтобы осмотреться, но мы прибыли к линии фронта юго-западнее Парккила без всяких инцидентов.

Мы начали патрулировать вдоль линии фронта, и внезапно слева и ниже, не более чем в 50 метрах над землей, мы заметили поток «Чаек», летящих строем фронта. По моему сигналу мы довернули, каждый выбрал себе цель. Я тщательно вывел своего Ивана на перекрестие прицела и помчался за ним, пока не различил голову и плечи пилота. Я нажал гашетку, и мои трассы пропороли «Чайку» от хвоста до винта. Из-под капота русского истребителя повалил черный маслянистый дым, «Чайка» перевернулась на спину и вертикально рухнула прямо в лес внизу.

Справа и выше меня летели 3 истребителя, следуя за мной, как за лидером: сначала «Чайка», за ней один из наших «Брюстеров», а замыкала строй еще одна «Чайка»! Я дернул ручку управления и пошел вверх с разворотом, атаковав замыкающий самолет сбоку. Однако я плохо рассчитал упреждение, и мои трассы пролетели перед русским, который сразу круто отвернул влево. Я свалил «Брюстер» на крыло, следуя за поворотом «Чайки», но эта птичка находилась в опытных руках. Русский заложил крутой вираж, понимая, что я не смогу его повторить на своем менее маневренном истребителе. Я сумел лишь дать пару коротких очередей, когда он на мгновение мелькал у меня на прицеле. Страшно разочарованный, я повел «Брюстер» в самую крутую вертикальную спираль, какую только мог сделать, но мои пулеметы бесполезно поливали пустое небо. Русский внезапно отвернул вправо, резко спикировал и исчез.

К этому времени я оказался уже довольно далеко от места основного боя. Самолет моего противника исчез без следа, так как его камуфляж слился с лесом внизу, держась над самой землей. В результате мне осталось лишь повернуть назад к месту оговоренной встречи. Но сразу после поворота я увидел выше себя одинокую «Чайку», которая летела на юг. Я повернул прямо на врага, дал полный газ и начал набирать высоту. Единственным способом уничтожить этот исключительно маневренный биплан было застигнуть его пилота врасплох. Я быстро догнал «Чайку», старательно держась в слепой зоне – сзади и чуть ниже. Чтобы наверняка попасть первой же очередью, я приблизился к русскому чуть ли не вплотную, так что мог видеть мельчайшие детали: яркие красные звезды на бледно-голубых нижних плоскостях, маленькие клубки дыма из выхлопных патрубков, расчалки и даже створки ниш шасси. Русский совершенно не подозревал о моем присутствии, так как не сделал и попытки изменить курс. С расстояния 50 метров я открыл огонь, моя первая очередь ударила по мотору снизу и прошлась по брюху фюзеляжа. «Чайка» резко дернулась, затем свалилась на крыло и упала на луг внизу. Я бросил взгляд на наручные часы – время 04.32. день только начинался! Я по радио собрал самолеты звена вместе, мы встретились над Парккила и примерно в 05.00 приземлились в Рантасалми. Все вместе мы сбили 5 самолетов, что еще более укрепило нашу веру в возможности «Брюстера» – нашей «Небесной жемчужины», как мы начали ласково называть этот небольшой моноплан. Мы второй раз за утро хлебнули кофе, после этого в течение часа обсуждали бой, а я готовил донесение, затем заступил на утреннее дежурство на командном пункте.

Лето оставалось неизменно жарким, лишь изредка дождь смывал пыль с наших истребителей. 10 июля началось наступление армии севернее Ладоги, она продвигалась так стремительно, что уже 21 июля 4-я армия пересекла старую границу в Салми. Это наступление нарушило планы нашей эскадрильи, ей приказали установить господство в воздухе над Ладогой и Карельским перешейком, поэтому мы почти все время патрулировали в воздухе, прикрывая свои войска. Однако противник не рисковал бросить нам вызов. В течение недели мы ежедневно взлетали до рассвета, мотались в воздухе, а последняя посадка совершалась уже после заката. Мы постепенно освоились с дикой местностью внизу, так как каждый вылет добавлял 2 часа и 1000 километров в наши летные книжки. Во время этих полетов мы могли видеть «пожары отмщения», которые зажигали отступающие русские. Лесные пожары бушевали вокруг Иломатси, Толваярви, Лоймола, вокруг Ляскела было более 20 очагов возгорания, в Импилахти сгорели многие дома, и завод Питкяранта и его окрестности превратились в сплошное море огня. Большинство пожаров было зажжено русскими, но кое-какие стали результатом артиллерийских обстрелов. Всюду, насколько хватало глаз, в воздух поднимались столбы дыма, ядовитые газы проникали в кабины наших истребителей.