Александр Бубнов - Спартак: 7 лет строгого режима

Однажды видел его в Управлении футболом, куда заезжал за бутсами. В Орджоникидзе нам бутсы не выдавали, а в Управлении футболом были люди, у которых их можно было купить. Настоящие, адидасовские! Старостина мне показали в коридоре. Он был в фуражке, в очках и совсем не напоминал солидных начальников других команд. В общем, не произвел на меня впечатления. Старичок, каких много.

Потом, когда пришел в «Динамо», много услышал о Старостине от полузащитника Александра Минаева, который знал, кто такой Дед, по «Спартаку», где провел четыре сезона. У Минаева даже блокнот был, куда он записывал знаменитые высказывания Старостина и других начальников и тренеров. По его словам, в «Спартаке» что ни собрание было, то спектакль.

Говорят, однажды, когда «Динамо» победило «Спартак», Дед зашел в раздевалку и говорит: «Е-мое! Бубнов вас всех поперебивал. Один. Как вы играете в футбол?» Деду нравилось, как я играю. Как, кстати, и знаменитому комментатору Николаю Озерову. Я-то его комментариев к матчам с моим участием по понятным причинам не слышал, но Зоя, моя жена, рассказывала, что другие комментаторы меня, бывало, поругивали, а вот Озеров всегда хвалил.

Он, кстати, первый, кто спросил, на какой слог надо делать ударение в моей фамилии. Правильно — Бубно́в. А Бу́бновым меня первым стал называть Дед, когда я пришел в «Спартак». Он, кстати, Сочно́ва, Со́чновым называл. Были у Деда свои закидоны! И неподражаемое чувство юмора.

Весь юмор Деда всегда был в тему. Он специально не шутил и никого не подкалывал. Хотя любил шутки и смеялся от души, Дед всегда говорил на полном серьезе, и оттого это выглядело еще смешней. Я так до конца Деда не разгадал, маска это или нет. Но в том, что Старостин был хитрованом, сомнений у меня не возникало. Потому что вести такие изощренные подковерные игры и интриговать против Бескова мог только человек незаурядного ума. Но Дед не был тем прожженным негодяем, который готов идти по трупам ради карьеры. Он все-таки думал прежде всего о деле. Старостин считал, что Бесков не так с людьми обращается, неправильно себя ведет и тем вредит команде.

В чисто футбольном и тактическом плане Бесков, конечно, не вредил «Спартаку». Все, что делалось в те годы на поле, все, что позволило «Спартаку» подняться, — заслуга Бескова. Дед же не был тренером, он был хозяйственником. Однако у него был свой взгляд на футбол.

Больше того, Старостин со своим братом Андреем Петровичем в свое время очень серьезно влияли и на состав, и на тактику. Тренеры «Спартака» Николай Гуляев, Никита Симонян, да и другие, за исключением Бескова, прислушивались к их советам.

Андрей Старостин, правда, говорил, что Николай ничего в футболе не понимает. Однажды в Бельгии после матча с «Брюгге» на приеме в советском посольстве Дед рассказал мне про Андрея то же самое.

Я переел на фуршете и вышел в фойе подышать. Присел на диван, и тут ко мне Николай Петрович пристроился. Он любил со мной поговорить. Дед начал про Андрея рассказывать. Назвал его разгильдяем. Поругал за то, что с цыганкой связался, что с артистами пьянствует: «Я ему тысячу раз говорил, это до добра не доведет». Сам же Дед не пил и не курил. Говорил, попробовал чуть-чуть в молодости, не понравилось.

Рассказывали, что в бытность игроком он чуть ли не в чулане перед матчами запирался, ничего не ел, настраивался. То есть Дед был настоящим профессионалом. В то же время многие рассказывали, что к другим он относился либерально. Юра Севидов мог после игры нарушить режим. Все это видели, только не Дед. Он удивлялся, мол, не может быть.

Наверняка все видел, но был тонким дипломатом и философом. И очень умным человеком. Если бы глупым был, в тюрьме не выжил бы. И мог ли недалекий человек создать такой клуб, как «Спартак»?

Дед не прощал тех, кто сам уходил из «Спартака», как бы хорошо к ним ни относился. И пути назад не было. Дед, по большому счету, никого из выдающихся спартаковских игроков не подпустил к клубу — ни Сергея Сальникова, ни Игоря Нетто, ни Юру Гаврилова.

Первый внешне был очень похож на самого Старостина. Мать Сальникова работала на базе, а Николай Петрович женщин любил, хотя в этом смысле брату Андрею значительно уступал. Андрей Петрович вообще плейбоем был! Дед возмущался: «К играм не готовился. Все время с цыганами. Меня совсем не слушал».

Николай Петрович очень не любил «Динамо». Неприязнь возникла, видимо, после лагерей. И когда я перешел из «Динамо» в «Спартак», он меня остерегался. Но не мог же я ему, человеку, которого едва тогда знал, рассказывать, что в «Динамо» был такой бардак, что после Спартакиады народов СССР я готов был уйти куда угодно и что Бесков был именно тем тренером, к которому я хотел попасть во что бы то ни стало. Тем более что Бесков мне сам намекнул, что не против видеть меня в «Спартаке». Он мне это сказал, когда пришли «слонов» получать за выигрыш Спартакиады. На выбор — квартиры, машины, мебель…

Я никак не мог получить ордер на квартиру для моих родителей, выделенную «Динамо». Дед через Моссовет моментально решил эту проблему.

На Спартакиаде народов СССР 1979 года я увидел Деда во второй раз. И когда в «Динамо» стало совсем плохо, решил ему позвонить. За телефоном Старостина обратился к Владимиру Ильичу Козловскому, который работал в Малаховке в областном институте физкультуры. Там, в отличие от столичного ГЦОЛИФКа, можно было учиться годами.

Я этим особо не пользовался, старался учить все, что было связано с футболом, и не только с ним, и вовремя сдавать зачеты и экзамены. Даже на лыжах ходил, хотя в Орджоникидзе детей этому не учили.

Козловский меня любил. Когда попросил у него телефон Старостина, он поинтересовался, в чем дело. Объяснил, что хочу уйти из «Динамо» в «Спартак». Оставаться сил не было. Все надоело, хотя играл уже в разных сборных.

Козловский меня выслушал и телефон Старостина дал. Но я не учел, что он работал в научной группе «Торпедо», и когда узнал о моих проблемах, тут же связался с Валентином Козьмичом Ивановым, главным тренером автозаводцев. И Иванов захотел со мной встретиться! Мне так неудобно стало. Я ведь просил Ильича мне со «Спартаком» помочь, а он сразу в «Торпедо»! Как будто только этого момента ждал. Дурацкое положение: Иванова я уважаю и отказаться от встречи не могу, но в «Торпедо» не хочу, потому что мне не нравится торпедовский стиль.

Спрашиваю Зою:

«Что делать?» — «А что делать? Сходи послушай, что он тебе скажет».

Договорились с Ивановым встретиться на стадионе «Торпедо» на Восточной улице. Он встретил меня, завел в тренерскую. Говорил очень уважительно. Но я-то знал, кто такой Иванов. Великий футболист! Если Бесков-футболист был для меня фигурой во многом абстрактной — моему поколению он был больше известен как тренер, то как играл Иванов вместе со Стрельцовым и Ворониным, я видел.