Вячеслав Фетисов - Овертайм

Пару раз меня вызывали на беседу в политотдел. Рука направляющая не могла пропустить такого поворота в жизни, не только хоккейной, но и личной. Армейские комиссары предлагали мне тихо закончить встречи с чужой женой. Но я сказал, что люблю Ладу, и отказался подчиняться. Ситуация становилась все напряженнее, но гораздо тяжелее, чем мне, приходилось Ладе, потому что она невольно встречалась с их общими друзьями, и эти встречи влияли на нее очень тяжело. Плюс ее родители, мои родители, которые от нашего решения жить вместе, мягко говоря, оказались не в восторге. Мои родители прожили как крепкая семья достаточно долго и на мой и Ладин поступок смотрели со своей точки зрения. И наконец, Вагиз просил Ладу вернуться, но ее чувство ко мне оказалось намного сильнее всех разумных доводов. Вагиз жил куда лучше, чем я. Там — двухкомнатная квартира, выше зарплата, больше возможностей. К тому же много общих знакомых, правда, те же люди и мои приятели, в общем, какой-то кошмар. И конечно, все друзья и приятели старались как-то поучаствовать в наших отношениях. Вагиз долго не давал Ладе развода, но в конце концов они развелись.

ЛАДА: Меня долго друзья мучили вопросом: как тебе взбрело в голову уйти от хорошего, да еще знаменитого мужа? Но все вышло мгновенно. Да и как можно ответить на вопрос, который касается судьбы? Впрочем, время подумать я могла бы и найти, развод тянулся очень долго, потому что Игорь не пришел в ЗАГС на развод после трех месяцев со дня заявления.

Сейчас его все Вагизом зовут, а раньше его звали Игорем. Он сам, когда мы познакомились, так представился, а не Вагизом. Мы попали в один поток на приемных экзаменах, в Малаховке, в областной институт физкультуры. Я поступала на отделение художественной гимнастики. Мы поженились в восемнадцать и прожили вместе четыре года. Но что-то в наших отношениях разладилось, думаю, по моей вине. Хидиатуллин играл в юношеской сборной России, а мой папа был одним из тренеров этой команды. Поэтому папа очень хорошо его знал до нашего знакомства и развод переживал тяжело, а мама даже к Тихонову ходила за помощью.

Женя Чернышов и не думал, что все так обернется, он не собирался устраивать встречу нам со Славой. У меня есть подружка — тогда она была одинокой девушкой — Иришка, вот мы и думали как-то устроить ее семейную жизнь. Хотели познакомить ее с молодым человеком, неженатым и одного с нею возраста. Но получилось все иначе и намного сложнее.

Очень смешным оказалось знакомство. Женя привел Славу, когда мы уже ужинали, и посадил напротив меня. За вечер Слава не произнес ни одного слова. Только сидел и на меня смотрел, причем как только он это умеет — исподлобья. И когда мы с Ирой вышли пошептаться, я спросила ее, ну как, понравился? Она мне говорит: «Да он какой-то мишка олимпийский».

Потом Слава начал приезжать почти каждый день ко мне на работу (я работала в шоу «Союз»). Оказалось, что он сбегал со сборов, чтобы встретиться со мной. Он после тренировки перелезал через забор, садился в машину, приезжал, сидел и смотрел. Сначала Слава предлагал подвезти меня домой, но мой знакомый Гена, работающий в такси, специально приезжал к концу программы за мной. (С Геной и его семьей мы дружим до сих пор, хотя уже прошло столько лет.) Но Слава все равно приезжал и ждал. Цветы на капоте раскладывал веером и стоял около машины. У него тогда были красные «Жигули». Я выходила, он спрашивал: «Вас не подвезти?» Я отвечала, нет, спасибо, меня ждут. Гена вез меня домой, Слава ехал сзади. Я заходила в дом, он оставался у подъезда. Пару раз ночевал под моими окнами, засыпал в машине. Утром я выхожу с собакой гулять, а он — в машине, глаза продирает. Но добился своего, начал подвозить меня на репетицию под предлогом того, что ему по дороге на тренировку. Славе — в ЦСКА на Ленинградский проспект, а мне дальше к Белорусскому вокзалу, где репетиционный зал в Доме культуры имени Чкалова. Как-то он уговорил меня встретиться днем после репетиции. Спросил, во сколько я заканчиваю, заехал за мной и пригласил на обед в ресторан «Центральный» на улице Горького. У него знакомый работал там шеф-поваром. Нам накрыли стол в кабинете, никого рядом нет, шторы, цветы в вазе… и влюбленные глаза Славы.

К этому времени я и сама в Славу влюбилась. Не скажу, что это любовь с первого взгляда: как увидела, так и сразило. Нет, сразило, конечно, но позже. Меня волновало его внимание ко мне. Слава может сказать нужные слова, причем если он их сказал, то звучат они серьезно, значимо. Он не похож на птичку, которая устроилась на плечике и воркует около ушка. Он относится к категории основательных мужчин. В нем все настоящее, нет никакой напыщенности. Мне иногда казалось, будто я рядом с ним маленькая девочка, а он меня закрывает всю, ветерочек не коснется, не долетит до меня. Слава не суетится, никуда не торопится, лишнего слова не скажет, лишний раз не улыбнется. Зато рядом с ним всегда спокойно и всегда все ясно. Прожив с ним шестнадцать лет, я до сих пор его прошу: «Ты хоть иногда выскажись». Мой муж все переживает внутри, в себе. Может, из-за того, что он много эмоций отдает игре, может, из-за того, что много энергии расходуется на льду, дома Слава хочет тишины и покоя. Объяснить, что это или как это — невозможно. Точно так же, как ответить на вопрос: «За что ты любишь его или ее?» Разве можно сказать: я люблю его, потому что у него глаза такие, волосы такие, а походка такая? Сложно все складывалось, но у нас никогда и не было просто. Мы пережили тяжелые, порой даже очень тяжелые времена. Вместо романтических отношений первых месяцев приходит проза жизни. Впрочем, а разве так бывает, чтобы встретились два идеально подходящих друг другу характера? Но с каждым совместно прожитым днем мы все лучше узнавали друг друга. Радовались и огорчались, ссорились и мирились, учились прощать друг друга. Со временем объяснились и с родителями, прошел не один год, пока они поняли и приняли нас. Обиды на них мы не держали — родители пусть по-своему, но всегда правы.

Были люди, которые старались вначале вмешиваться в наши отношения — зачем они это делали, мне до сих пор непонятно. Непонятно потому, что сама я никогда не пыталась выступать судьей в чьей-либо судьбе.

Наверно, семейное счастье — это те лучшие дни моей жизни, когда муж рядом со мной. Знаю твердо одно: мы всегда нужны друг другу, как шестнадцать лет назад, так и сейчас. Мы не только муж и жена, но и самые близкие друзья — это мне представляется самым важным в семейной жизни.

А главная черта характера моего мужа — его порядочность и то, что он необыкновенно добрый человек. Он до сих пор ребенок, большой ребенок.

Кутерьма с нашим желанием жить вместе продолжалась почти два года. Я подолгу разговаривал с ее родителями: мама Лады старалась, чтобы мы расстались, и отец возражал довольно резко, хотя уже давно не жил вместе с мамой Лады. Сам он бывший футболист, известный тренер, естественно, вращался в футбольном мире, и для него развод дочки с Хидиатуллиным был ударом. Я уже говорил, что мои родители были шокированы, как же — замужняя женщина… Почему-то всем хотелось, что бы мы расстались. Тем более что продолжались сезоны, мои игры, мои переезды. Встречаться нам удавалось редко. Лада чаше всего выдерживала всеобщий напор одна. Единственная подруга, кто ее поддерживал, — Ира Саликова. Но, как ни странно, наши чувства укреплялись с каждым днем, хотя, по сути дела, любовь была на расстоянии.