Владимир Высоцкий - Владимир Высоцкий: монологи со сцены

Фильм трехсерийный. Очень интересный фильм, настоящий кинематограф. Хорошие артисты заняты. Валерий Золотухин играет Моцарта, Иннокентий Смоктуновский играет Сальери…

Очень хорошо распределены роли.

Я репетировал две роли: Мефистофеля и Дон Гуана.

В роли Дон Гуана я не пою. Дон Гуан, вероятно, пел, но до того, как появился в Мадриде. Он раньше пел, потому что Пушкин написал его поэтом. Он же себя писал в основном. Это написано тогда, когда Пушкин из разряда донжуанов перешел в разряд мужей. И в этом произведении он сам с собой разделался, с прежним.

Почему два разных режиссера пригласили меня на роль Дон Гуана? — Не знаю. Вот уже десять лет ничего похожего. Ну, Тихонов, ну, Стриженов… Почему я?.. Мефистофеля — можно, а с этим — не знаю…

Ваши планы и надежды, связанные с кинематографом.

В актерской профессии не мы выбираем, а нас выбирают. Очень редко артистам удается достичь такого уровня, что они могут выбирать сами. Все равно их куда-то пробуют, выясняют, стоит или не стоит его брать. Это довольно унизительно. Поэтому о моих планах в кинематографе рассказать нельзя. Надо спросить, какие планы в отношении меня, а не какие планы у меня.

Сыграны ли ваши лучшие роли на сцене и на экране?

Я на каждую роль смотрю, что она будет моя лучшая. Каждый раз, когда прихожу работать в кино. Вот я сыграл в фильме «Служили два товарища». К сожалению, от того, что я сыграл, осталась третья часть. Но даже по этой части можно судить, что образ был очень интересный. К сожалению, от него почти ничего не осталось. У актеров права голоса нет. А посмотрела комиссия — получилось так, что белый офицер единственный вел себя, как мужчина. А остальные… Один все время молчит, другой пытается нас потешать. Поэтому очень сильно проигрывают Быков и Янковский. Не они как артисты, а их персонажи рядом с моим. Что делать?! — Есть ножницы. Почти ничего не осталось от моей роли. Я думал, что это будет лучшая роль, которую мне удастся сыграть вообще когда-нибудь в кино. И так оно, возможно, и было бы, если бы дошло до вас то, что было снято. Но этого не случилось.

Очень люблю я свою роль в фильме Киры Муратовой «Короткие встречи». В этой картине есть органика. Она как будто хроника. В этом фильме я играл роль геолога, свободного, вольного человека.

А бывает, что напишешь много для кино, и баллады, и песни, живешь с этим, не спишь, мучаешься — а на экране ничего этого нет. У меня были и такие истории. Много разочарований было в связи с этим. Поэтому я не могу сказать, что было моей лучшей ролью, лучшей работой. Вообще-то надо стараться, чтобы каждое следующее было лучшим твоим. К этому надо стремиться. Но не все зависит от нас с вами. Есть много обстоятельств, причин различных…

Почему не демонстрируется фильм «Опасные гастроли»?

Понимаете, этот фильм один обругал в печати, другой подхватил, как-то все набросились на него. В тот период нечего было больше ругать. И решили ругать этот фильм. Но он, тем не менее, выдержал шесть прокатов. Он собрал больше ста миллионов зрителей за эти шесть кругов. Так что пользу он принес большую. В нем, кроме всего прочего, была такая печальная нота, которая людям очень приятна. Они сопереживали. Это была хорошая картина.

Как вы оцениваете свою роль в фильме «Место встречи изменить нельзя»?

Я не оцениваю ее вообще. Это не мое дело — оценивать. Оценивать — это дело ваше и критики. Я просто сделал свое дело. Больше ничего. Наверное, в каких-то моментах я удался. Этот фильм я делал с друзьями. Мы кланом работали. Режиссер фильма — мой близкий друг. Я с ним начинал — мы «Вертикаль» делали. Это Слава Говорухин. Так случилось, что нам пришлось вместе поработать на этом интересном материале. Нам удалось поставить в этом фильме какие-то вопросы. Но это — другое дело. А оценивать — я никогда. Поэтому со мной никогда нет интервью, вы не услышите моих высказываний о той или иной картине.

Как я отношусь к Жеглову? — Ну это же видно по тому, как я его сыграл. Это вы из меня не выманите и не вытащите. Я ушлый человек.

Сначала у меня интервью не хотели брать, а теперь я сам не хочу давать. Это всегда переврано, всегда есть натяжка. Журналисты, например, почему-то всех заставляют одинаково выражаться. Журналисты почему-то думают, что их язык — это язык интеллигентов. Когда они берут интервью, у них все совершенно одинаково говорят.

Они спрашивают: «Ваши творческие планы?» — «Я думаю сегодня, что завтрашние роли…» — и так далее.

И все — одинаково. Это журналисты их так исправили. А они, возможно, говорили о вещах, которые их беспокоят и волнуют.

Я считаю, что в фильме «Место встречи изменить нельзя» я свое дело сделал. У нас не было ни одного произведения на тему работы уголовного розыска сразу после войны. Было много фильмов о работе инспекторов после революции. Вероятно, есть что-то общее с тем, как работали в розыске в тридцатых годах. Ведь война только прервала. Во время войны ничего не поменялось, даже моды остались теми же.

Почему в конце фильма «Война под крышами» песня звучит не в вашем исполнении, хотя сначала звучала в вашем?

После фильма «Вертикаль» в мой адрес было много несправедливой критики. Были статьи в газетах, в которых мне приписывались песни, которые мне не принадлежат. Мы пытались спасти картину. Мои песни для фильма «Война под крышами» были записаны, их невозможно было вытащить. Поэтому звучит просто нейтральный голос. Чтобы не было привязано к моему голосу.

Говорят, что вы написали песни для фильма «Как царь Петр арапа женил», которые не вошли в картину.

Вы знаете, у меня особые счеты с «Арапом». Я собирался сниматься в другом кино, но меня втравили в эту авантюру. Сделал и какую-то полуоперетту. Материал был значительно серьезнее и любопытнее. Хотя фильм, в общем, в целом сделан достойно и на общем фоне он выделяется.

Выйдет ли когда-нибудь большая пластинка с вашими песнями?

Сейчас я предпринимаю очередную попытку сделать такую пластинку. Я бы этот диск назвал «Песни, не вошедшие в фильмы и спектакли». Не знаю, как мне это удастся. Некоторые люди обещали мне помочь в этом деле. Это будут песни, которых вы почти не знаете. Из «Робин Гуда», из «Арапа» — то, что не вошло. Если у меня будет такая возможность, я это запишу. А выйдет она или нет — я не знаю. Два моих больших диска лежат, лежат и лежат на студии.