Вигант Вюстер - «Будь проклят Сталинград!» Вермахт в аду

Призрачным утром, освещенным пожарами, наш дух оставался бодрым. Под вечер полк Роске первым рывком дошел до Волги, прямо через центр города. Эта позиция держалась до последнего дня. Наши потери были сравнительно низкими.

Соседние дивизии не хотели оставаться на хвосте отступающих русских, превышая задачи дня. Дивизии к югу выдержали тяжелейшие бои до того, как смогли в конце концов выйти к Волге, в то время как дивизии, соседствующие с нами к северу, так и не вышли к реке, несмотря на все более яростные атаки. Для начала 71-я пехотная дивизия держала сравнительно узкий коридор, доходящий до Волги, при флангах, по большей части не защищенных. Т-34 ездили поперек улиц, и различные жилые здания еще занимали русские.

Рано утром мы последовали за связными, уже разведавшими среди развалин достаточно безопасные маршруты. Что самое важное, они знали, какие улицы были у русских под наблюдением. Эти улицы нужно было пробегать на одном дыхании, по одному. Это было для артиллеристов в новинку, но не так опасно, как мы сначала думали. Не давая русским времени увидеть, прицелиться и выстрелить в бегущего одиночку, солдат уже перебегал улицу и исчезал в безопасном месте.

В здании школы, стоящем на верхнем конце улицы, спускавшейся к Волге, я увидел место для приличного наблюдательного пункта. Я видел Волгу и остров с позициями русских зениток, которые я мог успешно подавить. На дальней стороне реки были разбросаны дома деревни Красная Слобода. Я не видел своего берега реки. В городе шли жестокие бои за каждый дом. На юге, за Царицынской балкой, до Волги еще не дошли. Над окрестностями там возвышался огромный элеватор.

Я никак не мог вмешаться со своей батареей в бои в домах. Так что кроме обстрела позиций русских зениток, я взял под обстрел и колонны снабжения и пристань у Красной Слободы. Потом мы перенесли батарею ближе к городской черте, чтобы легче обстреливать русский тыл. Нас поддерживали «штуки», но, к сожалению, они не всегда могли поразить противника в лабиринте улиц и неясной линии фронта. Это было основной причиной, почему я не нацеливал наших орудий на отдельные дома. Из-за разлета снарядов требовалось соблюдать зону безопасности в 200 метров. Ночь еще принадлежала русским, продолжавшим стрелять и бросать снаряды. Улицы и площади освещали пожары.

Зона действий в Сталинграде обер-лейтенанта Вюстера как командира 11-й батареи и позже 2-й батареи

По случайности я столкнулся в городе с обер-лейтенантами Хоффманом и Фосфельдтом, которые оба были переведены вместе со мной из 19-го артиллерийского полка в 171-й. От них я узнал о гибели Фридриха Ноймана, с которым я был очень близок. Он был передовым наблюдателем и упал мертвым в окопе. Ран на теле не обнаружили. Был это тепловой удар или стресс? Фридрих был стройным, атлетичным парнем, не такой «рабочей лошадью», как я. При этом он был нервным и легковозбудимым. Ему к тому же совершенно не удалось объездить мою лошадь Пантеру. Обер-лейтенант Фосфельдт был человеком немногословным, и у него было мало что мне сказать. Хоффмана недавно выписали из госпиталя. Небольшой осколок прошел сквозь его торс, не причинив больших повреждений. Было трудно поверить, что он пережил ранение без каких-либо осложнений. Он пришил на китель небольшие заплатки, прикрывающие входное и выходное отверстия осколка. Это напомнило мне об отметине на спине Зигфрида (этот герой сказания о Нибелунгах выкупался в крови дракона и стал неуязвим — весь, кроме того места, где к спине прилип березовый листок. — Примеч. пер .).

Герд Хоффман казался очень отстраненным, сонным, совершенно не дружелюбным, как-то смирившимся с судьбой. Его брат погиб во время вахты на подводной лодке, и теперь все выглядело так, словно и он готовился к смерти. Герд был амбициозным, всегда старался делать все как можно лучше, был точен и никогда не критиковал начальство. В то же время он был добрым другом и, в своей отстраненной манере, хорошим командиром. Он добровольно пошел на штабную работу, в то время как я отчаянно желал командовать и нести ответственность за свою часть.

Командный пункт III батальона 171-го артполка. Слева направо: лейтенант Краузе, обер-лейтенант Герд Хоффман и оберст-лейтенант (подполковник) фон Штрумпф

Командир дивизии генерал-майор фон Хартман наносит визит на КП фон Штрумпфа, расположенный в одном из множества глубоких оврагов, идущих через Сталинград и пригороды

Подполковник фон Штрумпф окунает голову в ведро с водой после стрижки, а его адъютант, обер-лейтенант Хоффман, занимает его место в кресле парикмахера

Мощные балки, изрезавшие Сталинград, были важной частью местности, широко использовавшейся во время битвы. Они давали прекрасные оборонительные возможности, скрытые маршруты подхода и служили убежищем многочисленным гражданским, выгнанным из домов. Эта балка, боковая ветвь Царицы, находилась недалеко от командного пункта Вюстера. Бездомные жители рыли пещеры в стенах балки

Вюстер расположился на пешеходном мостике, пересекавшем балку, и сделал еще один снимок в позднем свете дня. Восточные склоны были сравнительно безопасны от советского артиллерийского огня, бьющего с другого берега

У меня, однако, не было никакого желания умирать. Что я испытал в своей короткой жизни? У меня были большие планы на будущее, и я хотел насладиться тем почетом, который я получу с чином офицера. Военная форма выделяла меня из гражданского населения и коричневых рубашек партийных организаций. А владение хорошей ездовой лошадью давало дополнительное чувство удовлетворения и престижа. В те дни было очень модным быть профессиональным солдатом.

Я видел, что война — это зло, которое нам надо выдержать в бодрости духа, но по возможности остаться при этом целыми. Это могло показаться наивным, но я не хотел просить врачей подать меня на знак о ранении из-за небольшой царапины. Я думал, что это будет искушать судьбу, ранение для меня было серьезным делом. Знак о ранении был, конечно, доказательством самопожертвования. Из-за этого солдаты, которые не подвергались большому риску, в нем и бывали заинтересованы.