Федор Конюхов - Мои путешествия

Кто-то спросит, а как же акулы? Да, Тихий океан — излюбленное место акул. Тридцать видов из них нападают на человека. Если одна из таких убийц окажется рядом с вами, никогда нельзя предугадать, как она себя поведет. Но при виде дорад я забыл об опасности: я уже давно не ел свежей рыбы, а пища из кладовой моей каюты так надоела! Каждый день рис или спагетти, а рыба у меня только консервированная — в масле и в томатном соусе. При таком рационе не станешь обращать внимания на акул — сам становишься пострашней акулы.

Мое появление распугало дорад. Как ни всматривался я в темную глубину, их не видно. Остались только мелкие рыбешки типа плотвы. Решил подбить этих хотя бы штук пять — на жареху пойдут. И вот одна, вторая загарпуненная рыба. Я их складываю на палубу, подтягиваясь за фальшборт. Положил рыбешку — и снова под воду. После того как загарпунил пятую, вылез на палубу… и остолбенел. Вместо пяти рыбешек только одна, которую я еще не снял с гарпуна. А где же остальные?

А дело в том, что вокруг яхты, как стервятники, кружат чайки. Они-то и украли мою добычу. Ах, такие-сякие! Я со злостью запустил в них пятой рыбешкой и пошел на камбуз готовить спагетти.

7 марта 1994 года. Тихий океан

Двигатель работает 13 часов. Ветер 7 узлов, но встречный, бьет точно в нос «Формозы». Вправо поворачивать нельзя, там земля. Ночь темная. Вечером поймал двух тунцов. Одного засолил, а второго сразу приготовил.

Ночь будет неспокойной, из-за близости берега. Я вообще не люблю ходить вдоль берега. Одни проблемы. Вот сегодня чуть не намотал сеть рыбацкую на винт. Рыбаки протянули свои сети на полбухты, и их совсем не волнует, как там будут проходить суда.

Ветер стих. Океан, как зеркало. На небе нет ни одной тучки, там только солнце. Под навесом, в тени, я читаю книгу Джона Газуэлла «На “Трекке” вокруг света». Меня интересует, как он прошел Панамский канал и шел до Гавайских островов [146] Гавайские острова — архипелаг из двадцати четырех островов и атоллов, расположенный в северной части Тихого океана. Архипелаг вытянут с северо-запада на юго-восток, имеет вулканическое происхождение. Получил свое название от названия крупнейшего острова — Гавайи. С 1959 года б о льшая часть островов архипелага составляет пятидесятый штат США. . От Панамы до Гавайев очень трудный переход для яхты. Газуэлл прошел 5400 миль за 62 суток.

15 марта 1994 года. Тихий океан

Я возмущен, на топ мачты села птица, прямо на ветроуказатель. Боюсь, что она его сломает. Ничего не могу с ней поделать. И кричу, и свищу, а она все сидит.

Я как-то не могу понять погоду, ветер есть, а нет скорости. Ветер дует с севера, волна идет с запада. Да что такое?! Над «Формозой» кружат и кричат птицы. Видел в воде двух дорад, но на крючок они не клюнули.

Я спал часа два в своей каюте, там не так жарко. Проснулся от карканья, вышел на палубу, а там птиц штук 15–20. Пошел варить суп. А на палубе шум не стихает. Каждая птица ищет себе хорошее место на ночь.

31 марта 1994 года. Тихий океан

Да, эта кругосветка меня вымотала. Вспоминаю «Караану», она проходила в день по 120–130 миль. А здесь 60 миль пройти — и то большая проблема. Проходят один за другим шквалы, ветер с дождем. Налетает сильный ветер и тут же через 5 минут стихает. Я устал и хочу хоть несколько минут отдохнуть. Легче там, где ветер постоянный. А здесь по десять раз на день ставишь и убираешь паруса.

17 апреля 1994 года. Тихий океан

Рисую гарпунщика — охотника на акул. День хороший. «Формоза» идет сама, без моей помощи. За целый день ничего не делал с парусами, а только пил чай и рисовал.

Уже прохладно по утрам спать в штурманской рубке. В каюте я не сплю, потому что она внизу, я боюсь не услышать работу парусов.

13 мая 1994 года. Тихий океан

Дни летят быстро, а мили за кормой «Формозы» очень медленно. Но ничего, только терпение, только выдержка. Какой же большой этот Тихий океан. Осталось потерпеть 3–4 месяца.

Солнце зашло за горизонт, чисто-чисто село в воду. Я вспомнил, что здесь, недалеко от Гавайских островов, в 1975 году я ловил рыбу. Я тогда удивлялся, что здесь такие красивые восходы и закаты.

16 июля 1994 года. Бухта Сайней

Я вынужден завести «Формозу» на один из Марианских островов, хотя это не входило в мои планы. Но уже несколько дней меня бросало то в жар, то в холод — с продолжительной рвотой и расстройством желудка. Кружилась голова, мучила жажда. Тропическая жара доконала меня: я не мог ни убирать, ни ставить паруса, в глазах плыли фиолетовые круги, силы оставляли меня.

По всей видимости, я подхватил лихорадку. В машинном отделении ремонтировал гидравлический насос и истекал потом от духоты. Но при шквалах с дождем приходилось выбегать на палубу, убирать паруса — вот меня и прохватило. А может, я отравился пресной водой, давно хранящейся в пластмассовых канистрах.

В полуживом состоянии я с трудом поставил яхту в бухте Сайней. На «Формозу» прибыли таможенники, представители карантинной службы, иммиграционные власти. Они сразу заметили мое состояние. И после быстрых формальностей с документами отправили на берег на своем катере. А там пересадили на полицейскую машину, доставившую меня в больницу.

Перед тем как покинуть яхту, я закрыл ее двери на номерной замок. Полицейский, сопровождавший меня, спросил, в какой госпиталь меня отвезти. «Если у тебя достаточно денег, то я отвезу тебя в больницу с хорошим сервисом», — сказал он.

Конечно, я изъявил желание попасть туда, где подешевле. Дал понять, что у меня не очень хорошо обстоит дело с наличными деньгами. А потому попал в палату для бедных и пролежал в ней двое суток. Мне вливали какую-то сыворотку, переливали кровь. Потом меня забрала домой медсестра госпиталя Лиань Чинь-ше.

Я так ослаб от болезни, что без дрожи в руке не мог держать ложку и есть жидкий суп, который готовила эта заботливая женщина. Ей было около тридцати, но я не решался спросить о ее возрасте. Она целыми часами сидела возле моей постели, прикладывала к моему холодному от пота лбу листья каких-то растений. От них исходил тонкий аромат, который снимал боль, раскалывавшую голову.

Она кормила меня вареной рыбой и фруктами, поила китайским зеленым чаем. И рассказывала о своей судьбе. В этом доме она жила с мужем, хирургом из Австралии, работавшим в той же больнице, в которой служила она, и в которую попал я. Три года назад муж умер от болезни желудка, как я понял, от рака.

Благодаря заботливому уходу Лиань я через несколько дней был уже почти здоров, мог выходить на улицу и немного прогуливаться. Дом Лиань был двухэтажным, с плоской крышей и большими, чисто вымытыми окнами. С его веранды открывался прекрасный вид, и я, пока болел, подолгу отдыхал здесь, думая о своей дальнейшей судьбе.