Борис Соколов - Двуликий Берия

Я промолчал и, в частности, не сказал Берии о замечании товарища Сталина, которое им было сделано в моем присутствии 20 февраля 1953 года, а именно: «Это Берия нам подсунул Абакумова… Не люблю я Берию, он не умеет подбирать кадры, старается повсюду ставить своих людей…»

Выходит, что в последние дни жизни вождь рассматривал возможность приобщить к делу Абакумова Лаврентия Павловича. Вероятно, Сталина останавливала только роль, которую играл Берия в атомном и водородном проектах. До того как будет взорвана первая советская водородная бомба, менять коней на переправе было рискованно. Инсульт положил конец сталинским колебаниям. Возможно, Коба, останься он тогда жив, все равно и не решился бы арестовать батоно Лаврентия, сочтя, что еще не время.

Впрочем, полковник Коняхин мог и придумать отрицательный отзыв Сталина о Берии, чтобы его ни в коем случае не заподозрили в симпатиях к поверженному «лубянскому маршалу».

Маленков и Берия решили инкриминировать Абакумову не только «дело врачей», все фигуранты которого в апреле были реабилитированы по инициативе Берии, но и «авиационное дело» 1946 года, где инициатором реабилитации выступил Маленков, в 1946 году поплатившийся за приемку бракованных самолетов и авиамоторов кратковременной отставкой с постов секретаря ЦК и заместителя председателя Совета Министров и ссылкой на работу в Среднюю Азию. Молотов потребовал добавить сюда и фальсификацию дела его жены — П.С. Жемчужиной.

Уже после ареста Берии на допросах Абакумов наличие тесных связей с Берией отрицал: «На квартире и на даче у Берии я никогда не бывал. Отношения у нас были чисто служебные, официальные и ничего другого». Это не помешало прокурору Руденко на суде в 1954 году объявить его членом «банды Берии». С той поры Абакумова и Берию часто поминали вместе, как участников одной шайки, одного заговора с целью захвата власти. Ничего не могло быть дальше от действительности: Виктор Семенович и Лаврентий Павлович еще с войны друг друга терпеть не могли.

Берия предложил реабилитировать членов Еврейского антифашистского комитета. Он установил, что известный режиссер Соломон Михоэлс не погиб под колесами грузовика в Минске в 1948 году, а вместе с сексотом критиком В.И. Голубовым-Потаповым был убит офицерами МГБ по приказу тогдашнего министра госбезопасности В.С. Абакумова, действовавшего, несомненно, по поручению Сталина. Берия предложил Президиуму ЦК лишить участников убийства полученных за это преступление орденов и отдать под суд. Глава МВД арестовал Л.Ф. Цанаву, в качестве министра госбезопасности Белоруссии непосредственно организовавшего покушение на Михоэлса. Уже после падения Берии Президиум ограничился тем, что отнял у убийц ордена. Цанава же скончался во время следствия, которое обвиняло его уже… в участии в заговоре Берии!

Между прочим, Берия сам активно применял пытки как в эпоху Большого террора, когда возглавлял компартию Грузии, так и позднее, когда руководил НКВД. Один из следователей, К. Савицкий, показывал на следствии по делу Берии: «К тем арестованным, которые давали признательные показания, меры физического воздействия в процессе следствия не применялись. Но при приведении приговоров в исполнение их обязательно избивали по указанию Берия, который говорил: «Прежде чем вести их на тот свет, набейте им морду». Также один из очевидцев расстрелов периода Большого террора в Тбилиси утверждал на следствии в 1954 году: «Жуткие сцены разыгрывались непосредственно на месте расстрелов. Кримян, Хазан, Савицкий, Парамонов, Алсаян, Кобулов… как цепные псы набрасывались на совершенно беспомощных, связанных веревками людей, и нещадно избивали их рукоятками от пистолетов».

15 июня 1953 года Берия предложил ликвидировать Особые совещания при МВД. Этот вопрос решить до его ареста не успели. Их ликвидировали только в сентябре 1953 года, но уже без какой-либо ссылки на Берию.

Берия давно уже понял неэффективность подневольного труда зэков и постарался разгрузить ГУЛАГ. Новые сложные виды вооружений требовали квалифицированного труда. Одновременно с амнистией, 21 марта, Берия направил предложение о закрытии более 20 крупных строек, на которых трудились главным образом заключенные. Прекратились работы на главном Туркменском канале, канале Волга — Урал, на гидроузлах на Нижнем Дону, на железной дороге Чум — Салехард — Игарка и БАМе и др. Все эти проекты были экономически неэффективны и вредны с точки зрения экологии.

Но Лаврентий Павлович замышлял еще более глобальные реформы. Опасаясь, что центробежные тенденции в долгосрочной перспективе могут развалить Советский Союз, он предложил хоть частично удовлетворить национальные чувства жителей республик. По замыслу Берии, руководителями компартий и основных ведомств должны были стать представители коренной национальности. Предполагалось сформировать национальные армии, учредить национальные ордена (например, в Грузии — Шота Руставели, на Украине — Тараса Шевченко, в Азербайджане — Абу Мухаммеда Низами и т. д.), перевести делопроизводство на национальные языки, больше внимания уделять национальной интеллигенции. Опыт войны убедил Лаврентия Павловича, что далеко не все советские народы готовы были идти в бой «За Родину, за Сталина!».

Сын Берии Серго, побывавший на Западной Украине, подтвердил, что жители вновь присоединенных территорий отнюдь не рады своему вхождению в «семью братских народов». Серго Лавреньевич вспоминал: «Именно там (на Украине. — Б. С. ) я узнал, что такое повстанческое движение в нашем тылу… Жестокость порождала жестокость. Помню, как один из отрядов националистов штурмовал погранзаставу, где были задержаны их люди. Когда советское подразделение прибыло на выручку, спасать уже было некого — весь личный состав был вырезан… Когда фронт ушел на запад, для борьбы с повстанцами… переодевали наших солдат и выдавали такие подразделения за отряды бандеровцев…

Очень сильное впечатление произвели на меня захваченные повстанцы. Многие из них были мои ровесники. Грамотные, убежденные в своей правоте молодые люди. Нередко среди них встречались студенты… Когда я рассказал об увиденном в Западной Украине отцу, он отреагировал так: «А чему ты удивляешься? Эти люди воюют за самостоятельную Украину. И в Грузии так же было, и в любом другом месте может быть. Оружием их на свою сторону не зазовешь…»

По воспоминаниям Серго Берия, его отец «считал, что Союз должен быть единым, и в существование автономий не верил. Другое дело, что республики, входящие в тот же Союз, должны обладать неизмеримо большими правами, нежели это тогда было.

— Так или иначе, республики должны примкнуть к какому-то лагерю, — говорил отец. — С точки зрения исторических корней, для Грузии — это союз с Россией, потому что вся тысячелетняя история Грузии — это борьба нашего народа за выживание. Георгиевский трактат был принят задолго до советизации Грузии, и эту политику надо продолжать. Нас ведь связывает и единая вера, и единая культура. Надо лишь решительно отказаться от методов, присущих царскому режиму, и не подавлять язык, не заменять национальные кадры чиновниками российского происхождения».